Он хотел что-то сказать, но передумал и только головой покачал. Затем обернулся назад и спросил, не желают ли виконт или леди Лидия прохладительного напитка.
Это дало Николь возможность с видимым безразличием осмотреть ложи напротив. Однако в это мгновение никто в их сторону не смотрел, и она так и не поняла, с кем поздоровался Лукас.
Тут ее отвлекла очень высокая и полная дама в блестящем фиолетовом платье, с огромным розовым плюмажем, возвышающимся над ее головой на добрых два фута. Она неуклюже спускалась по ступенькам ложи, явно неся свою тушу к одному из кресел в первом ряду и таща за собой своего кавалера.
Этот джентльмен почтенного возраста, высокий и худой как жердь, сопротивлялся ее напору, очевидно страшась той же судьбы, какая приводила в ужас виконта. Странную пару (а также сидящих в партере зрителей) спасали от неминуемой беды два дюжих лакея, один из которых удерживал мадам за фиолетовый шлейф, а другой вцепился в фалды фрака старого джентльмена.
Николь так увлеклась этим забавным зрелищем, что, обернувшись, чтобы сказать об этом Лукасу, с удивлением поняла, что даже не заметила, как он вышел.
– А где его светлость? – спросила она лорда Ялдинга, когда в ложе затихла вся эта возня и все устремили взгляды на сцену.
– Он пошел принести нам лимонад, – пояснил Флетчер и приложил палец к губам, показывая, что теперь нужно вести себя тихо.
Николь раздирали противоречивые чувства. Представление началось, публика время от времени разражалась бурными аплодисментами, и ей, конечно, не хотелось отвлекаться на посторонние мысли при первом посещении лондонского театра. Но она ничего не могла с собой поделать – приходилось следить за противоположными ложами, куда смотрел Лукас, когда она заметила его кивок.
Повернув голову к сцене, уголком глаза она продолжала наблюдение за этими ложами.
В одной находились три молодые леди и их мать, Николь запомнилась средняя из сестер, с ярко-рыжими волосами. Ложу прямо под ними занимали два джентльмена, один совершенно обычный, а второй в безупречно сшитом фраке и очень привлекательный, но с выражением такой отчаянной скуки, что она не понимала, зачем он обременил себя поездкой в театр.
– Кто это? – спросила она у лорда Ялдинга, сложенным веером незаметно указывая на эту ложу. – Тот, у которого такой вид, будто он не удивился бы даже в том случае, если бы на сцене появилось стадо слонов.
Флетчер со вздохом перевел взгляд со сцены в указанном направлении:
– А, это мистер Джордж Браммель, миледи. Он всегда такой.
– Красавчик Браммель? – Николь снова бросила на него взгляд. – О боже! Он именно такой, как о нем говорят, не правда ли?