Миша Шнеерсон не был сознательным сионистом и, еще менее, активистом. Он отправился из Киева в Израиль от хорошо знакомой нам всем, ощутимой и давящей невозможности продолжать прежнюю, пусть и вполне благополучную внешне, жизнь, от желания почувствовать себя полноправным гражданином в своей, еврейской стране.
Те же причины побудили Валентину Гехтман, кибернетика, кандидата наук из Одессы, подать документы в ОВИР.
Каждый из них, как и каждый из нас, совершил свой подвиг: преодолел инерцию страха, восстал против тоталитарного режима, осилил сопротивление этого режима — и приехал.
ПОШЛИ!..
Сионизму Давид учился по Герцлю и Жаботинскому. Поэтому многое в сегодняшнем сионизме словесных демонстраций и сбора пожертвований ему не по душе. Он — за практический сионизм, главное содержание которого видит в поселенчестве.
— Поселенчество — это заселение Эрец[8] Исраэл. Это — возвращение народа к нормальному, производительному образу жизни. Наконец, это ответ на вызов современности. Тенденция мировой экономики такова, что продовольственная проблема с каждым годом будет обостряться. В этих условиях курс на развитие сельского хозяйства — самый выгодный, особенно для нашей страны, главным богатством которой являются климатические условия.
Миша Шнеерсон порывист, стремителен, энергичен:
— Главное для меня — сама работа. Чтобы интересно было работать. Чтобы — если у меня появляется идея, я мог бы ее осуществить, воплотить.
Он отправился в Израиль, убежденный, что инженер его квалификации в Израиле не пропадет.
За внешней стеснительностью и несловоохотливостью Валентины Гехтман скрытая воля и жадность к новому, острому, рискованному.
— Почему уехали?.. Как-то чувствовали, что нужно... Трудно объяснить. Вся обстановка советской жизни, эти собрания, ученые советы, надоевшие разговоры...
С этим они сошли с самолета в Лоде, преодолев первый поворот на пути к цели. Начинался следующий этап.
ПРЯМОЙ ОТРЕЗОК ТРАССЫ
Ступив на асфальт Лода и поселившись в центре абсорбции, мы облегченно вздохнули:
— Приехали, наконец...
И ошибались. Потому что наш путь только начинался. И многие не могут еще облегченно вздохнуть, пройдя разные курсы всяких переквалификаций и даже, получив «квиют»[9]: препятствия-то впереди!
— Я прибыл в Лод, — вспоминает Давид, — около пяти вечера, а в восемь был уже в кибуце. И провел там весь следующий год. Позади осталась радость встречи с семьей, со страной, угар первых впечатлений и первых разочарований. Я стал думать — не остаться ли мне в кибуце насовсем? И понял, это — не то, что мне нужно. Почему? Я бы сказал так: и я не молод, и кибуц был не молод. В нем жили люди, годами свыкавшиеся друг с другом, имевшие многолетний опыт совместных горестей и радостей, общие воспоминания. Войти в такой круг в мои годы трудно, а оставаться на положении «бедного родственника» — не по мне. Впрочем, это мое индивидуальное ощущение. Я встречал людей из последней российской алии, которые отлично прижились в старых кибуцах.