— Двадцать.
От облегчения Джордж почувствовал слабость в коленках и, скрывая радость, принялся изучать фотографию, которую ему дала Селина. Потом, ничего не говоря, подошел с ней поближе к свету — точно так же недавно поступил Родни в пустой лондонской квартире. Повертел карточку в руках, помолчал еще немного и наконец спросил:
— Как его звали?
— Джерри Даусон. Инициалы совпадают, — с трудом выдавила Селина.
— Вы б не могли что-нибудь о нем рассказать?
— К сожалению, очень мало. Мне всегда говорили, что он погиб до моего рождения. Мою мать звали Гарриет Брюс, она умерла сразу после родов. Поэтому меня воспитывала бабушка и моя фамилия Брюс.
— Бабушка. Мать вашей матери.
— Да.
— И вы нашли эту фотографию...
— Пять лет назад. В маминой книжке. А недавно... недавно мне подарили «Фиесту в Кала Фуэрте», и я увидела фотографию на обложке, и подумала, что вы — это он. Одно лицо, понимаете? Один и тот же человек.
Джордж ничего не ответил. Подойдя к Селине, он вернул ей фотографию. Затем закурил, помахал в воздухе спичкой и, когда она погасла, положил точно в середину пепельницы.
— Вам говорили, что отец погиб, если я правильно понял. Почему же у вас возникли сомнения?
— Мне постоянно это внушали. Но я знала, что бабушке он не нравился. Она не хотела, чтобы мама выходила за него замуж. Поэтому, когда я увидела фотографию, я... подумала, что, может быть, произошла ошибка. Что его вовсе не убили. Что он был ранен, или... мало ли что... например, потерял память. Согласитесь, всякое могло случиться.
— Но не с вашим отцом. Его нет в живых.
— Значит, вы...
— Я не ваш отец, — очень мягко сказал Джордж.
— Но...
— Вам двадцать лет. А мне тридцать семь. Возможно, я выгляжу старше, и тем не менее — всего тридцать семь. Я даже не успел побывать на войне.
— А как же фотографии...
— Джерри Даусон — мой троюродный брат. Мы похожи — наследственность, ничего не попишешь. Да и не так уж сильно, если приглядеться. Ваш отец сфотографирован много лет назад. Я даже в лучшие времена не был так красив.
Селина смотрела на Джорджа во все глаза. Ей еще не случалось видеть такого загорелого человека... надо бы пришить ему пуговицу — рубашка распахнута до пупа, видна темная поросль на груди... и рукава закатаны кое-как, словно он поленился сделать это аккуратно. У Селины появилось странное ощущение, будто она теряет контроль над собственным телом. Казалось, колени ее вот-вот подогнутся, из глаз хлынут слезы... еще секунда, и она его ударит — ударит человека, стоящего перед ней и уверяющего, что никакой он ей не отец. Что Джерри Даусон мертв и это чистая правда.