Каждое утро Хуанита вставала в половине пятого, приводила в порядок дом, кормила семью и, проводив домочадцев — кого в школу, кого на работу, — спускалась из Сан-Эстабана в Кала Фуэрте; в Каса Барко она появлялась ровно в половине восьмого. Хуанита убирала, готовила Джорджу еду, стирала и гладила, расчесывала кошку, возилась в саду и — по необходимости — отправлялась на маленькой шлюпке на «Эклипс», где драила палубу.
Когда вышла в свет книга «Фиеста в Кала Фуэрте», Джордж подарил ей экземпляр с надписью на форзаце: «Хуаните от Джорджа Даера с любовью и уважением». Книга стала самой большой ее драгоценностью после супружеского ложа, унаследованного от бабушки, и собственноручно вышитых тяжелых, точно кожаные, льняных простыней. Хуанита не говорила по-английски и не читала вообще ни на каком языке, однако книжка заняла почетное место в ее доме на специальной кружевной салфетке. В дом к Джорджу она без приглашения никогда не входила: таковы были ее представления о приличиях. Сидела снаружи, на каменной ограде, сложив на коленях руки и скрестив ноги, и с поистине королевским величием ждала, пока Джордж откроет дверь и ее впустит. Он говорил: «Buenos dias, Juanita», после чего они обменивались несколькими замечаниями насчет погоды, и она интересовалась, как сеньор спал. Джордж не понимал причины столь странного поведения, однако расспрашивать Хуаниту не считал нужным. Возможно, все дело было в том, что он не был женат.
На следующий день после грозы Джордж проснулся в семь утра. Спал он на тахте — совесть не позволила ему занять удобную кровать. Вокруг стояла тишина. Ветер улегся, и, когда Джордж встал, открыл ставни и вышел на террасу, утро оказалось свежим и безмятежно спокойным, на небе не было ни облачка, промытый дождем воздух благоухал, только вода в гавани была темнее обычного, да кое-какие следы разрушений напоминали о вчерашней буре. Джордж первым делом расставил по местам разбросанную по террасе мебель и смахнул натекшую на стол лужу. Затем вернулся в дом, закурил и решил, что не мешает выпить чашечку чая. И тут же отказался от этой затеи: в чайнике не было ни капли воды, а опускать ведро в колодец он не хотел из опасения разбудить Селину.
Надо было одеться, но вчерашние свитер и брюки не годились для домашней работы, и Джордж поднялся на антресоли, чтобы найти что-нибудь взамен. Селина еще спала; на громадной кровати, в пижаме Джорджа, которая была ей велика, она выглядела как ребенок. Стараясь не шуметь, Джордж взял первую попавшуюся рубашку и брюки и вернулся вниз. Принял душ (вода после грозы была ледяная), оделся и открыл наружную дверь. Хуанита еще не пришла, но, поскольку дверь будет открыта, сможет войти и заняться приготовлением завтрака. Затем Джордж по ступеням спустился с террасы, вывел из эллинга шлюпку, столкнул ее на воду и поплыл к «Эклипс».