Святой затушил сигарету в пепельнице. Глаза у него странно светились, выражая удовлетворение. Теперь все нити оказались у него в руках, на все вопросы получены ответы — за исключением одного, который станет важнее всех остальных.
Он понимал Розмари Чейз. Другим было бы труднее ее простить, но для него это была просто старая как мир история о приключениях, которая привела к трагическим последствиям. И хотя его собственные приключения никогда к этому не приводили, он понимал, что часто находился на волоске от кошмарного конца… К тому же рассказ Розмари снабдил его недостающими деталями.
Саймон сел рядом с девушкой и опустил руку ей на плечо.
— Не вините себя из-за Джима, — сказал он, пытаясь ее успокоить. — Он сам много напутал. Если бы он не сбил меня своим поведением, то все могло бы сложиться по-другому. Почему, черт побери, он так поступил?
— Он решил, что вы вошли в это дело только ради собственной выгоды. Он считал, как только вы выясните, что известно Норе, то используете это для шантажа папы или чего-то подобного. Он не был особенно умен. Как я предполагаю, Джим решил, что вы убили Нору как лишнего свидетеля…
Святой пожал плечами с унылым видом:
— А я думал, что ее убил один из вас, чтобы она не открывала рот. Никто из нас не был особенно умен — пока.
— Что нам теперь делать? — спросила Розмари.
Саймон задумался. Он уже собирался ответить, но тут его уши уловили посторонний звук, и он промолчал. Саймон сжал запястье девушки и мгновение смотрел ей прямо в глаза. Его собственные глаза напоминали блестящую сталь. Затем он встал.
— Дайте мне еще один шанс, — произнес Святой так тихо, что его не услышали бы в другом конце комнаты.
Затем Саймон направился к двери, чтобы встретить того, кто помешал ему договорить. Шаги приблизились к двери, и Квинтус зашел в гостиную.
— Доктор Квинтус! — воскликнул Святой сочувственно, с беспокойством и взял доктора за руку. — Вам не следовало спускаться одному. Я как раз собирался подняться за вами, но было столько дел…
— Я понимаю. Эти дела поважнее, чем необходимость помочь мне спуститься с лестницы.
Судя по голосу, врач пришел в себя. Он уверенно прошел к столу, на котором по-прежнему стоял поднос с напитками.
— Я пропишу себе виски с содовой, — заявил он.
Саймон наполнил для него бокал. Квинтус взял напиток и с благодарностью уселся на кончик стула. Потом он провел рукой по растрепанным волосам, словно пытался стряхнуть остатки грязи. Он помыл лицо и руки, но темные красные пятна на одежде все еще неприятно напоминали о человеке, который не спустился вниз.