— О-о, — говорю я, не понимая, в чем дело. — Значит, степень дурости зависит от национальности?
— Да, конечно. Большинство из нас, ирландцев, теперь знает, что нас надули. Но эти типы из Восточной Европы, как я слышал, все еще надеются, что что-то получат. Они отказываются верить, что Робертс — мошенник. Этот фальшивый принц помогает им сохранять оптимизм.
— Принц? Вы имеете в виду принца Петра Строговича?
— Да, этого пижона, — говорит он.
— Готов поспорить: он знает, что сказать своим соотечественникам, и хорошо морочит им голову, — смеюсь я. — Хотелось бы мне его как-нибудь послушать.
— Тогда почему бы вам не сходить на одно из их собраний? Я думаю, что сегодня как раз будет сербский вечер. Они проходят в каком-то зале на Халстед-стрит, рядом с Норт-авеню.
— Послушайте, а как выглядит этот Робертс? — спрашиваю я.
— Вот это и есть самое смешное. Никто не знает. Он никогда не появлялся здесь, в своей конторе. Делами заправляла дамочка. Когда в один прекрасный день нагрянула полиция, она просто вышла и не вернулась.
— Как хитро, а? Ну пока, простофиля!
— Пока, простофиля!
Я выхожу из здания на Рукери, иду по Адамс-стрит и захожу в бар, где выпиваю две большие порции смешанного виски. Мне это крайне необходимо. Это дело — самое подозрительное из всех, с которыми я когда-либо сталкивался.
Долговые расписки по пять баксов за штуку… Сербы.
Беру еще одну порцию виски, потом возвращаюсь в агентство «Аргус». Бетти только что пришла из парикмахерской. Я быстро, но внимательно оглядываю ее.
— Нравится? — спрашивает она.
Прическа высокая, по новой моде.
— Вы, дамочки, с каждым днем становитесь все более чудными, — заявляю я.
— Правда? — холодно говорит она. — Очень хорошо, что я не делала прическу для тебя.
О подобном я раньше не думал, но мысленно это отмечаю.
Оскар Бергер сидит в своем кабинете и потирает руки. У него это получается лучше, чем у торговца тканями на Максвелл-стрит.
— Ну, скольких ты нашел?
— Одну, но получил кое-какие зацепки по еще двоим.
— Только одну? И хорошие перспективы?
— Не психуй, Бергер, — успокаиваю я его. — Они — крепкие орешки, и с ними не легче, чем с остальными, ты сам это знаешь. Скажи мне, ты что-нибудь слышал про афериста В. С. Робертса?
— Конечно, слышал. А ты разве нет? Может, это дело всплыло, когда ты был в отпуске…
— Вероятно. И что натворил Робертс?
— Да ничего особенного. Только надул пять тысяч выходцев из Восточной Европы в нашем городе. Он — изобретатель. Или претендует на то, чтобы им называться. Собирает этих идиотов и рассказывает им, что изобрел тормоз на четыре колеса для автомобилей, но Генри Форд или «Дженерал Моторс» выкрали его у него. Он изобрел радио, но Маркони своровал у него патент. И он хочет подать иск на Маркони, Генри Форда и «Дженерал Моторс». Однако судебные процессы стоят денег, а их у него немного. Поэтому он убеждает этих идиотов из Восточной Европы профинансировать подачу иска. Мистер Робертс вручает им долговые расписки. Они дают ему по десять долларов, а он обещает им по пять тысяч после того, как получит деньги от магнатов.