Карташев во все глаза смотрел. Ему вспоминались чертежи мостов, сваи, вспоминался текст лекций.
Когда запели дубинушку, которую он до сих пор слышал только на студенческих вечеринках, его охватила радость и восторг.
— Залога!
И удары прекратились.
— Как поют, господин начальник?
— Хорошо.
— Прямо, можно сказать, архирейский хор, — говорил десятник, отмечая на свае карандашом расстояние, на какое свая ушла в землю, — на одиннадцать сотых, господин начальник, отказ…
— Ах, да, — вспомнил Карташев наказ Сикорского, — надо будет отмечать отказы. У вас есть книжечка?
— Так точно.
— Я вам разграфлю.
— Не извольте беспокоиться: я разграфил уже. Обыкновенно нашему брату, подрядчику, этого дела не доверяют: опасаются, как бы мы свою линию не выводили; бывает так, что и закапывают сваи вместо того, чтобы забивать их, всяко бывает, только наш подрядчик не из таких и нам не велит. Он лучше же лишнего перебьет. До какого отказа, господин начальник, бить будем?
Карташев напряженно вспоминал: «Как это, до двух сотых или до двух тысячных?»
— Ежели, к примеру, — продолжал десятник, — свая ровно пойдет, так и в три сотки отказ будет ладный.
— Нет, все-таки до двух бейте.
— Как прикажете.
И, повернувшись к рабочим, десятник сказал:
— Ну, готовы, что ли? Это еще что? — точно не понимая, в чем дело, спросил десятник.
От рабочих закоперщик с шапкой в руках подходил к Карташеву.
— Имеем честь поздравить вас с благополучным началом.
— Ну, народ, — неопределенно качнул головой десятник, наблюдая Карташева, и, увидев, что Карташев достал десять рублей, сказал весело: — Ну, смотри, ребята, старайтесь да благодарите господина начальника.
— Благодарим! — дружно и весело отозвались рабочие.
— Поднимай бабу!
И баба под красивый припев речитатива: «Расчестная наша мать, помоги бабу поднять!» — стала подниматься вверх, а закоперщик уже опять затягивал:
Эй, ребятки, не робейте,
Своей силы не жалейте.
После второго залога десятник, приподняв шапку, обратился к Карташеву:
— Дозволите ли веселые песни петь?
— Конечно.
— Работа пойдет у них веселей: валяй, ребята!
Лица рабочих светились лукавою радостью, и только закоперщик с бесстрастным лицом, все тем же замогильным глухим голосом выводил:
Инженера мы уважим,
По губам — помажем.
И восторженно подхватила артель дубинушку, заметив, как залилось краской до корней волос лицо смущенно-растерянно улыбавшегося Карташева.
К обеду возвратились в Заим и Карташев и Сикорский. Карташев сделал Сикорскому обстоятельный доклад.
— Только одно неправильно — никогда вперед обреза не давайте. На этом и строятся все мошенничества. Поезжайте после обеда опять и уничтожьте обрез. Когда кончат забивку, пусть и позовут тогда. А что касается того, чтобы вести журнал забивки свай, то сегодня приедет десятник еще.