То, что я этим занят, — хорошо. Тем самым вы еще раз пришли мне на помощь - ведь во время моих „поисковых работ“ на Липари и других островах вы, сами о том не догадываясь, оказали мне огромную поддержку.
Дело в том, что я не хочу видеть того, что происходит сейчас там, в маленькой гавани, на пирсе, на рейде или на палубе „Эоло“. Хоть особой помпы и не устроили, все равно — все эти церемонии мне тяжелы. Вместе с тем не допустить их я не мог И не только потому, что следует уважать безобидные обычаи и традиции, даже если они ничего для тебя не значат. Нужно считаться с людьми, если они желают выказать по отношению к тебе какое-то чувство — пусть даже тебе тяжело выносить подобные изъявления.
Увлеченный „поисковой работой“, которая в конце концов увенчалась, если можно так выразиться, успехом, я не смог показать вам то, что осталось на месте одного древнегреческого некрополя (древнейшего периода). В качестве комментария — в хронологическом порядке: обитателями Эолийских островов были пещерные люди типа кроманьонцев... (Приняв меня за одного из них в начале нашего знакомства, вы оказали мне честь!) Далее — сиканы и сикулы, финикийцы, греки (ионический период). Итак, моими уважаемыми коллегами были найдены на Липари останки древнего города мертвых, и хотя мой отец не сегодня стал одним из них, я все же не в силах оставить здесь то, что принято называть прахом или костями. Мы сделаем пересадку в Милаццо, пройдем дальше Мессинским проливом, причем нужно будет плыть между Сциллой и Харибдой, но мы, кстати, постоянно ведь между ними проходим.
Может быть, вас, мои мимолетные друзья, — впрочем, мимолетным оказался как раз я, — несколько удивит, что я пишу „мы сделаем пересадку". Во-первых, я стою зато, чтобы мы сохраняли в себе жизнь любимых нами мертвых. Это не имеет никакого отношения к переселению душ или новым воплощениям, тут нет ничего сверхъестественного. Во-вторых, я не хочу повторять извилистый маршрут Одиссея только в роли собирателя костей и увожу с Липари живые существа.
Трех псов — в их сопровождении я несколько вечеров тому назад повстречал вас в Греческой долине, их собирались „ликвидировать", и выкупил их — я вам рассказывал об этом? Cani luna - „лунные собаки“ — это название использует применительно к ним один из самых прозорливых европейских художников нашей эпохи, грандиозный в своей яростной резкости, слишком рано умерший поэт Малапарте. Он пишет также, что у жителей Эолийских островов есть поверье, будто эти собаки охотятся за смертью. Разве не удивительно, что мою троицу я приобрел как раз тогда, когда вышел на свою „охоту“?