– Оказывается, как легко убить человека… — проговорил Лепра.
Ева посмотрела на него, потом дотронулась до иссиня-черного кровоподтека на лбу Фожера. Она встала, подняла канделябр, поставила его на место.
– Ты взял самое тяжелое, — проговорила она.
– У меня не было времени на размышления.
– Знаю.
Она не плакала, но голос ее дрожал и прерывался и был начисто лишен тембра, словно она говорила во сне.
– Я очень сожалею… — начал Лепра.
– Замолчи. Умоляю тебя, молчи.
Ева посмотрела на труп, и ее плечи задрожали. Она сжала кулаки.
– Какого черта вы все меня любите! — прошептала она. — Это я должна была умереть.
Внезапно решившись, она пересекла комнату и сняла телефонную трубку.
– Что ты собираешься делать? — спросил Лепра.
– Звонить в полицию.
– Подожди минутку.
Она посмотрела на него блестящими от слез глазами.
– Минутку, — повторил он. — Не будем спешить. — Он приходил в себя с быстротой, которая поразила его самого. Мысли, все еще лихорадочные, казалось, бежали впереди него, он перескакивал от одной идеи к другой, располагая события по порядку, так, как он их видел, прежде чем нанес удар.
– Кто докажет, что я нападал, а не защищался, — медленно проговорил он. — Твоего свидетельства будет недостаточно.
– Особенно потому, что ударил первым ты.
– Он довел меня. Ты упрекаешь меня в том, что…
– Нет…
– Представь себе, как будут рассуждать полицейские… Легко догадаться, что за этим последует… Не звони, а то мы оба пропали.
– Так что же делать?
– Подожди.
Своими длинными мягкими ладонями он начал медленно растирать себе щеки, лоб, веки.
– Никто не видел, как входил твой муж, — продолжал он. — Он заранее подготовил свой приход. Принял все меры предосторожности… Брунштейн, Флоранс и все люди, бывшие в баре, уверены, что он едет в Париж… Понимаешь, куда я клоню… Завтра они будут свидетельствовать одно и то же… Почему бы нам…
– Рано или поздно все откроется, — устало сказала Ева. Она так и не повесила трубку.
– Мы будем защищаться. Он заставляет нас защищаться. Я не хочу, чтобы ты стала жертвой скандала… по моей вине… Твой муж слишком много выпил, ты сама видела… Он нервничал, и все это заметили. Он прекрасно мог проскочить вираж… вот-вот, то, что надо: он сорвался на вираже…
Ева повесила трубку. На лбу у неё пролегли глубокие морщины, сразу состарившие ее. Лепра подумал, что она выглядит вполне на свой возраст.
– У Ансениса на дороге полно крутых поворотов, — продолжал он. — Я просто положу тело в машину… Я буду там через час-полтора… Сяду на «скорый» в Ансенисе.
– Это высоко? — спросила Ева.
– Метров двадцать, насколько я помню. Там нет даже парапета. Машина разобьется внизу о валуны.