– Я сойду с ума… Это невыносимо!
Она обмакнула губы в арманьяк, поперхнулась, и Лепра сам осушил стакан одним глотком.
– «Только обращаться я буду уже не к тебе», — повторила она. — Ты понимаешь, что это значит?
– Нет.
Она снова посмотрела на пластинку.
– Я даже не подозревала, что он так меня любил! — сказала она своим грудным голосом.
Лепра схватил ее за плечи и встряхнул.
– Ева… очнись… Я здесь… Мы тоже будем защищаться. Так нельзя.
– Что, по-твоему, мы можем сделать? Мы же не запретим этим пластинкам приходить по почте.
– Нет, но мы вовсе не обязаны их слушать.
Ева горько усмехнулась.
– У тебя хватит выдержки не распечатать пакет? Неужели?.. Вот видишь. Мы прослушаем все. От судьбы не уйдешь. Это входит в его план. Не знаю, чего он добивается, но…
– Что ты городишь! — оборвал ее Лепра. — Он же мертв, черт возьми!
– Это ты неизвестно что несешь, — сказала она тихо. — Ты же прекрасно понимаешь, что у него… друг, сообщник — называй, как хочешь, — и он все знает… Теперь в этом нет сомнения.
Лепра машинально взял пустой стакан, вдохнул еще державшийся аромат.
– Ну конечно, у нас даже есть доказательство… Этот таинственный незнакомец должен был дождаться успеха песни, прежде чем посылать вторую пластинку… Иначе она не произвела бы на нас такого впечатления, так ведь?
– Продолжай.
– Фожер не мог назначить даты отправки. Значит, кто-то их выбирает по своему усмотрению… Значит, это не просто какой-то знакомый. Только близкий друг Фожера может быть в курсе всего… Как ты полагаешь?
– Мелио?
– Больше, вроде, некому… Но зачем он умолял тебя исполнить песню?
– Подожди, я что-то не понимаю…
– Ну как же… Если этот неведомый друг согласился исполнить последнюю волю твоего мужа или, если тебе угодно, отомстить за него… то он должен идти до конца. Следовательно, если это Мелио, то он не стал бы предлагать тебе спеть.
– Значит, не Мелио… Тогда… Брунштейн? Нет, Морис не выбрал бы себе в доверенные мужа любовницы.
– Так кто? Флоранс? Девошель? Гурмьер?
– Только не Гурмьер. Гурмьер — просто продажный бизнесмен. Обладатель этих пластинок мог шантажировать меня, требуя плату за свои услуги. Можешь быть уверен, Морис это предвидел. Он наверняка выбрал кого-то безупречного… кого-то, кто нас ненавидит…
– Может, это его брат?
– Он даже не появился на похоронах. Они многие годы были в ссоре.
Лепра сел.
– Что делать? — спросил он.
– А ничего, — прошептала Ева. — Ждать.
– Чего?
– Новых пластинок.
VI
Прошла неделя. Каждое утро в девять часов Лепра звонил Еве.
– Есть что-нибудь?
– Нет, ничего, только письма.
В полдень он заходил к ней. Она показывала ему письма, сваленные без разбора в хрустальной чаше. По мере того как популярность песни возрастала, писем становилось все больше. Друзья умоляли Еву не уходить со сцены. Незнакомые люди поздравляли ее, высказывали свое восхищение Фожером. Ева похудела, но смело встречала жизнь лицом к лицу и пыталась жить как раньше, показываться вечерами в излюбленных ресторанах. Она бесконечно улыбалась, пожимала руки, принимала приглашения.