— Рассказывайте! — громко фыркнула Милли.
— Я знаю, с кем имею дело, — с притворной серьезностью продолжал Браммел. — Вы же умная женщина, Милли.
Она улыбнулась, полусерьезно, полуиронически. Ей нравилось, когда к ней относились с уважением, пусть даже в нем и сквозила насмешка. Все лучше, чем ничего. Но она много дала бы, чтобы ее действительно уважали, как того заслуживает преуспевающая деловая женщина.
— Ну, так зачем же вы все-таки пожаловали, Красавчик? — спросила она более дружелюбно.
— Да проезжали мимо и решили, что недурно бы здесь кутнуть. Вот и все, Милли.
— Расскажите это кому-нибудь другому, Красавчик, — сказала она, оставив свой жеманный тон. — Всегда у вас какая-нибудь подлость на уме. Хитрый, как змей!
— Милли!.. — возмущенно начал он.
— Ну что, Красавчик?
— Я уже сказал… — Тон его еле заметно изменился, хотя на лице сияла прежняя улыбка. — Проведите-ка нас в гостиную и угостите грогом.
Да, тон его не оставлял никаких сомнений. Тетушка Милли фыркнула, как и полагается рассерженной хозяйке, и повела гостей в комнату, вся обстановка которой состояла из обшарпанной тахты, нескольких плетеных стульев вдоль стен и небольшого стола посередине. Крышка радиолы была открыта. Все пепельницы были полны окурков, под столом и возле стульев валялись пустые бутылки из-под пива. В комнате стоял затхлый запах винного перегара, табачного дыма, пудры, дешевых духов и антисептического мыла — обычных спутников продажной любви.
— Отмечали какое-то событие? — спросил Браммел. — Уж не вашу ли помолвку, Милли?
Она ничего не ответила, только неприязненно посмотрела на сыщиков.
— Ну, ну, Милли, где же ваше гостеприимство, — сказал Браммел.
Она еще колебалась.
— Готовьте-ка выпивку и зовите девочек.
Милли в ярости повернулась к Браммелу.
— Бесстыжие вы люди — поднимать их с постели, — огрызнулась она. — Забыли, что они уже наработались?
— Может быть, они еще не спят? — серьезным тоном спросил Браммел. — Может, они еще работают?
Сыщики оглушительно захохотали.
Тетушка Милли сделала ледяное лицо.
— Этот разговор мне не нравится, Красавчик, — сказала она.
— Прошу прощения, — продолжал дурачиться Браммел, — я и забыл, что вы ужасно чувствительны.
На лице тетушки Милли застыло горькое и грустное выражение, когда она отправилась за пивом и за девицами. «Он нарочно унижает меня, — думала она, — а потом опять будет шантажировать».
Сыщики услышали приглушенные голоса, затем раздались тихие шаги по черной лестнице — видимо, мужчины сбегали в одних носках. Браммел и его помощники не двинулись с места, только весело переглянулись.