— Наконец-то ты научился танцевать…
Я уложил ее в лодку, поблагодарил Линка, и мы отчалили в ночи. Если о нас действительно поползли слухи, я предпочел бы проплыть под покровом мрака как можно больше. Отоспаться можно и днем.
Я погрузил весло в воду, когда Эбби прошептала:
— Я помню свой первый танец с мистером Джейком, в театре. После спектакля, когда опустили занавес, я была так взволнована, что он взял меня за руку, и мы принялись танцевать за сценой. Мне… мне просто не хотелось останавливаться.
Вскоре после того как мама объяснила мне, что такое «доступная женщина», я решил отомстить толстухе, которая пустила слух. На крыльце у нее висел огромный термометр, который было видно с другого конца поляны. Термометр был размером почти с меня и находился с солнечной стороны трейлера, а значит, показывал пятью градусами больше, чем было на самом деле, поэтому толстуха считала его особенным, Ей нравилось опережать по части погоды всю Южную Джорджию. Так или иначе, однажды вечером она куда-то укатила, оставив трейлер без присмотра. Я не стал мешкать — взял камень, подошел к термометру и разнес его вдребезги. Стекло взорвалось. Я услышал громкий хлопок, а потом посмотрел наземь и увидел полдесятка больших серебристых капель, похожих на хромированные подшипники. Я потрогал их палкой, и они задрожали. Во мне пробудилось любопытство, поэтому я согнал их вместе, и они слились в одну большую, размером с яйцо, каплю, в которой я увидел свое далекое искаженное отражение.
Вода стекала с весла и равномерно капала в реку. Позади нас высоко в небе висела яркая луна. Капли воды напоминали ртуть, они сливались в одну длинную сияющую струйку.
Эбби закрыла глаза.
— Кажется, мы можем вычеркнуть номер восемь.
Ее родители были сердиты. Точнее сказать, в ярости. Они сделали все, что могли, чтобы воздвигнуть барьер между мной и Эбби. Они твердили ей о моих привычках, неудачах, неподобающем происхождении, ну и так далее. В грязи мы недостатка не испытывали. Из нас двоих я, наверное, чувствовал это острее, нежели Эбби.
Пока длился этот хаос, я кое-что понял об их семье. До сих пор я считал, что у людей наподобие Колмэнов все в порядке. Они выглядят счастливыми, следовательно, они счастливы. По правде говоря, Колмэны страдали. Кэтрин — хорошенькая женщина, за которой все ухаживают. Сенатор — восходящая звезда политики. Внешне — брак, заключенный на небесах. Но при этом никому не приходило в голову спросить, действительно ли они любят друг друга. Мысль о любви посетила их потом. Но Колмэны научились носить счастливую маску и демонстрировать миру, что у них идеальный брак. Кэтрин Колмэн стала снежной королевой, а сенатор не сходил с экранов телевизоров. Потом появилась Эбби, и они принялись воспитывать ее следующим образом: «Нам лучше знать, что тебе нужно, поэтому пошевеливайся и устреми всю свою энергию на то, чтобы стать такой, какой мы тебя видим». Они ни разу не догадались спросить у Эбби, к чему она стремится и могут ли они каким-то образом исполнить ее мечту.