— Сколько угодно. Я скажу миссис Кеннеди, чтобы она постелила тебе в хозяйских апартаментах.
— Спасибо. И кофе тоже не помешает.
— Я распоряжусь, — проговорила Пэм, когда Том был уже в дверях. — Ах, да! Том, подожди, — спохватилась она. — Я должна предостеречь тебя…
— Через двадцать минут, — повторил он, закрывая за собой дверь. Его не было полгода. Нет такой вещи, которая не могла бы подождать его еще двадцать минут.
Выйдя из библиотеки, он едва увернулся от огромного деревянного щита, который двое рабочих несли из холла в бальный зал.
Возвратившись в гараж, Том достал из машины дорожную сумку и направился обратно в дом. Он поднимался по лестнице, когда женский голос, доносившийся из гостиной, заставил его остановиться.
— Я хотела бы начать с обсуждения цветовой гаммы, Люси.
Том бросил сумку, подошел ближе и услышал, как другой женский голос ответил:
— Это будет весенняя свадьба, так что… Примулы, нарциссы? Много желтого?
— Нет, — достаточно резко возразила первая женщина. Затем, уже мягче, добавила: — Сейчас апрель. Время нарциссов прошло. Я ехала на машине через лес и видела там много фиалок. Почему бы тебе не взять с собой несколько девиц-манекенщиц из агентства и не прогуляться по лесу? Принесите мне все, что сможете собрать, — от насыщенного фиолетового до нежно-лилового.
— Что-нибудь еще?
— Ленты, бижутерия, аксессуары. Спросите флориста, что у него есть, и не забудьте поинтересоваться происхождением всех этих вещей.
Женщина стояла спиной к Тому, но задолго до того, как она обернулась, он уже точно знал, кто она.
Все это время вдали от Англии он думал не о Кандиде Харкорт и ее бегстве. Отнюдь не это мешало ему заснуть по ночам, вовсе нет. Он ворочался в постели, вспоминая румянец на щеках Сильви Смит, ее длинные ноги, ее восхитительное кружевное белье, выглянувшее на секунду из-под юбки, когда она взбиралась в фургон, ее горячее тело, таявшее под его прикосновениями, ее слезы. Эти слезы задели его за живое, растеребили чувство вины. Однако сейчас он понял, что плакала Сильви совсем не от того, что он с ней сделал, но потому лишь, что в мимолетном порыве страсти она рисковала потерять все, что имела. Не случайно она так спешила уйти.
Дав указания Люси, Сильви вернулась в гостиную. Она хотела побыть там одна. Несмотря на то что прошло десять лет, в Лонгборн-Корте мало что изменилось. Картины, которые когда-то были неотъемлемой частью ее жизни, по-прежнему висели на своих местах. Бархатные гардины в глубоких складках по большей части сохранили свой насыщенный синий цвет, и лишь там, где их касался солнечный свет, они стали серебристо-серыми. Вид из окна нисколько не изменился.