Шура встала с дивана, оправила китель.
— Ириша, дай ему выпить, если есть чего.
— Не надо мне ничего,— срывающимся голосом сказал Турецкий.
Он подошел к столу, взял сигарету, закурил и тут же взял вторую. Он не знал, что с ней делать и тупо смотрел на свои трясущиеся пальцы.
Шура взяла сигарету из его рук, засунула обратно в пачку.
— Время, время, Александр. Я сейчас забегу на пару минут домой пообедать, потом заеду на Петровку, возьму для тебя бумагу на посещение Гончаренко, а ты, если выпить не хочешь, то хоть поешь чего и давай дуй прямо к Ганнушкину, жди меня там,— на ходу проговорила Шура.
Он есть не стал, выпил горячего чаю и сменил тяжелые ботинки на кеды. Ирина безмолвно следила за каждым его движением.
— Если с Кешей что-нибудь случится, я не знаю, как жить дальше. Я должен найти его и привести к Нике. Ира, Ириша, ведь это я отправил их к Анне, если бы не отправил, может и не было этого...
— Тебе нельзя сейчас об этом думать. Тебе это будет мешать. У тебя будет рассеянное мышление, ты многого можешь не заметить, не запомнить, не вспомнить. Самые страшные капканы это те, которые люда ставят сами себе. Не загоняй себя в капкан, Саша. Тебе надо ехать.
Он улыбнулся, обнял Ирину:
— Философ ты мой маленький, спасибо тебе за все. Она проводила его до двери. Он не стал ждать лифт, а когда спустился на один пролет, его остановил Иринин голос:
— Саша, а чьи это сигареты «Кент» в пластиковом мешке?
— Тьфу ты, черт бы побрал этого Ключика! Кинь мне сюда эту хреновину, я должен по дороге завезти на Пятницкую.
Она стояла у дверей квартиры и смотрела, как он спускается по.лестнице, прислушивалась к стуку его шагов, ждала до тех пор, пока, шаги не затихли и не взвизгнула дверь подъезда.
* * *
Кооператив «Эхо» размещался в одном из старых двориков на Пятницкой, и Турецкий с трудом нашел нужную ему дверь. В темном подъезде, пропахшем кошками, попытался набрать код, но дверь резко распахнулась и на него в миг навалилось трое или даже четверо дюжих ребят. Сшибли с ног ударами кулаков, схватили за руки. У одного звякнули в руках наручники.
— Вы что, обалдели?! Я следователь прокуратуры! — закричал он, предпринимая отчаянную попытку вырваться.
— Только без рук! Шуметь не надо, молодой человек,— рявкнул рыжий детина со сломанным боксерским носом, по-видимому, старший в группе, и защелкнул на руках Турецкого наручники. Его втащили в помещениеч
— Кто вы такой? Это же беззаконие! Почему вы здесь? — задавал Турецкий один за другим вопросы.— Я прошу немедленно связать меня с прокурором города!