В даче горел свет, но за плотными шторами не угадывалось никакого движения. «Двадцать пятый» спустился с пригорка к речке, быстро нашел замаскированную кустами калитку, но она была заперта изнутри. Тогда он снял с ног ботинки и стянул носки и, сложив пожитки аккуратно под куст, вступил в еще не совсем остывшую воду. Где-то на соседней даче истошно залаяла собака, ей тут же начала вторить другая, он остановился, но на прокурорском участке было тихо. Забор зимаринской дачи вдавался в реку па несколько метров. Вскоре он понял, что обогнуть его можно только вплавь. Лейтенант поразмышлял немного и — как был в брюках и голубой летней рубашке — поплыл, левой рукой разгоняя плотные стебли водяных лилий и правой держа над водой пистолет.
Сначала раздался женский крик. И потом прогремел выстрел. «Двадцать пятый» от неожиданности ушел под воду, вынырнул и, уже не обращая внимания на облепившие его лилии, быстро поплыл к берегу, загребая под себя воду левой рукой и матерясь в голос. Женщина продолжала кричать, хлопнула дверь — раз, второй — так что зазвенели стекла. Муровец выстрелил в воздух, отозвался эхом далекий лес, а он уже карабкался по осклизлому берегу, бежал к даче, крича «Стой, стрелять буду!», неизвестно кому адресуя предупреждение. Выскочила из двери голосившая благим матом страшная старуха, увидела перед собой водяного и повалилась на землю. А он молнией влетел в дверь и застыл на пороге: посредине комнаты лежала черноволосая женщина в прозрачном халате, и на груди ее растекалось багровое пятно. «Двадцать пятый» закружил по комнате, пистолет — в вытянутых вперед руках, но прогремел еще один выстрел, на этот раз сверху, лейтенант дунул по лестнице вверх, высадил две пули в замок не поддавшейся его плечу двери.
Прокурор Москвы Эдуард Антонович Зимарин сидел в кресле за письменным столом, неестественно откинув голову вбок и назад, и правая рука его висела беспомощно вдоль тела. На столе лежал лист бумаги, прикрытый толстой записной книжкой в коричневом кожаном переплете с золотым тиснением: «Татьяна Бардина».
Прибежал на выстрелы напарник, заорал:
— Ты где, лейтенант?
Тот скатился с лестницы и тоже заорал:
— Ничего не трогать! Никого не впускать! Быстро за руль, на станцию, звони Грязнову! Пусть присылает бригаду, с доктором. Скажи — имеется два трупа.
— Да та, в саду, вроде жива,— тупо произнес напарник, с ужасом глядя на распростертое тело.
— Я не про старуху! Она меня испугалась, в обморок упала. На втором этаже прокурор застреленный. Ну, что ты стал как...
— Рация заработала, лейтенант. Как раз вовремя... то есть...