«Значит, я все-таки не совсем сумасшедшая. Значит, все это было. Слава Богу, что не здесь, спасибо Саше, что разобрался». Ника в который раз повторяла про себя одно и то же, пытаясь сосредоточиться на английском тексте пособия по программированию, перевод которого на русский язык она должна была закончить к понедельнику.
«Слава Богу, что они не прикончили ее там же, на месте». Турецкий уже два часа сидел на платформе Матвеевская, пропустив две электрички и не зная, что предпринять, чтобы спасти от смертельной опасности жену своего друга.
11 августа, воскресенье
Александр Борисович Турецкий просыпался по утрам, если его будили — намеренно и целенаправленно. Никакие раскаты грома или топот «гуляющих» наверху соседей не могли вывести его из состояния сна. Он реагировал только на звонки — телефона, будильника и в дверь. Поскольку в выходные дни эти пробуждающие факторы обычно отсутствовали, часам к двум дня его поднимал с постели голод. Но сегодня он спал часа два, не больше, и сейчас, в шесть утра, бездумно смотрел в окно на рябую от дождя Москву-реку. Привычную для августа жару сменили за два дня дожди и грозы. И вместе с грозами пришли проблемы, от погоды, однако, никоим образом не зависящие.
Разбудив в два часа ночи телефонным звонком из автомата у платформы Матвеевская майора милиции Вячеслава Грязнова (за что выслушал поток изощренной брани), Турецкий изложил как можно более связно историю Ники Славиной. Услышав знакомое — «Все понял, товарищ генеральный прокурор»,— он немного успокоился, еще раз прошелся вокруг Никиного дома и заметив вдалеке зеленый огонек такси, бросился ему наперерез.
Дома в почтовом ящике его ждало письмо от Ирины — она собирается провести отпуск в Москве, остановится у своей подруги... Он тут же, среди ночи, бросился к телефону и, угрожая встречать подряд все рижские поезда, добился признания, что приедет она в девять тридцать вечера, в понедельник, то есть завтра. Положив трубку, он испугался своей напористости. Целый год ждал встречи, а теперь вот просто-напросто испугался: холостяцкая жизнь неотвратимо вступала в полосу завершения.
На письменном столе стоял новенький «дипломат» с поздравительной открыткой — от матери. Турецкий совсем забыл, что у него сегодня день рождения. Однако содержание открытки было отнюдь не поздравительным, Елена Петровна просила сына срочно приехать, потому что Павлу Петровичу «совсем плохо». Это не означало, конечно, что отчим смертельно болен, это означало, что мать будет «просить за него» — и надо будет изворачиваться, чтобы не обижать ее.