-- Что он с безопасниками тусовался?
-- Точно! - воздел я к потолку указующий перст. - И если Паша у него не втемную работал... а работать в экспедиции совсем втемную может только дебил, то у него какие-то контакты должны быть.
-- У меня девка была из безопасности, каждую ночь контакта по три совершали, и что? - скептически скривил морду Федька.
-- Само по себе -- ничего, а в совокупности с другими фактами может быть и чем-то, - пожал я плечами и отпил пива.
-- Ну... да, может, - кивнул он.
В общем, какой-то план действий на будущее определили.
С утра за мной впервые заехали на канадском "шевролете". Воспользовались, так сказать, преимуществами казенного транспорта. Его вчера Степаныч с Фермы погнал следом за нашим "Блицем".
Побибикали под окном, а я уже возле него и стоял, дожидался. Помахал рукой, поцеловал Настю, так и не вставшую сегодня с постели ввиду нелетной погоды, и побежал вниз. Поздоровался с толстяком-комендантом, почитывавшем газету за стальной дверью с зарешеченным окошком, да и выскочил наружу, под дождь.
Федька, сидевший, естественно, за рулем, поздоровался за руку. Иван со Степанычем уже сидели в салоне, они мне просто ручкой сделали. Печка была раскочегарена, так что все наслаждались теплом и сухостью, благодать прямо.
-- Сейчас катер смотреть будем, - сказал мне Степаныч, покуривающий в приоткрытое окошко.
-- То есть мы не на Ферму? - уточнил я.
-- Не, в порт едем, - сказал Иван. - Там он. Потом ходовые испытания устроим, и если все нормально, то завтра прямо из города и выйдем. У Фермы на реку выхода-то нет.
-- Это без проблем.
Федька тронул машину с места и погнал ее по грязной и мокрой улице, расплескивая лужи. Экипаж оказался трясучим, пришлось рукой ухватиться за ручку из гнутого стального прутка, крашенного в защитный цвет.
-- И как тебе машина? - спросил я у Федьки.
-- Да отлично, - одобрительно постучал он по большому, полого лежащему рулю. - Медленная, зато гребет как "шестьдесят шестой", где хочешь пролезет. А вот как жрет -- еще не понял.
Утро за окном было серым, промозглым и -- привычным. У меня в голове весь мир уже так выглядел, мокрым и холодным, потому что ничего другого здесь пока увидеть не довелось. Прохожие все так же кутаются в накидки и плащ-палатки, раздуваемые резким ветром, машины все так же осторожно объезжают лужи. Где-то за окраиной дымит в серое небо металлургический, пачкая его до совершенно непотребного цвета, да и во всем мире доминирует гамма: серость и уличная грязь. Ну и облетевшая бурая листва, скользкая и слипшаяся, которой были выстланы обочины.