– У вас, Александр Сергеевич, есть в распоряжении тридцать пять минут, – сказал подполковник, посмотрев на свои ручные командирские часы, – за это время необходимо сменить штатский костюм на военный. Форма ваша находится здесь, в парткоме. Вам присвоено звание майора инженерных войск.
– Что можно брать с собой?
– Ничего брать не надо, кроме партийного билета. Все остальное сдайте секретарю партийной организации. Воинские документы вам выписаны, и они находятся у меня.
5
Автоколонна, которая двигалась по Минскому шоссе, не привлекала к себе особого внимания прохожих. По этому шоссе уже больше недели шли и шли потоком на фронт войска, двигались танки, на конной тяге катила артиллерия, тягачи, пофыркивая сизым дымком, тянули тяжелые пушки.
Еще одна обычная колонна. Несколько десятков тяжелых грузовиков с солдатами, с поклажей под брезентом, санитарная машина, полевая кухня. У Поклонной горы колонна притормозила, как бы пропуская другую, которая вышла из соседней улицы и вливалась в общий поток. А на самом деле она заняла место в голове колонны.
На семи новеньких грузовиках «ЗИС» с кузовами без бортов возвышались квадратные конструкции, чем-то напоминающие обыкновенные понтоны, наглухо закрытые брезентом. То двигались первые семь установок. Коллектив института передавал в действующую армию свое изобретение, созданное творческим усилием теоретиков и конструкторов, претворенное в жизнь умельцами в опытном цеху без нужного заводского оборудования, когда каждый узел и деталь по многу раз видоизменялись и переделывались. Коллектив института, как и вся страна, жил лозунгом, родившимся в цехах столичных заводов и фабрик: «Все для фронта! Все для победы!». Шла вторая неделя войны, но Москва, а с нею и вся страна работали для фронта.
За этой семеркой двигались полсотни грузовых «ЗИСов», их кузова также были тщательно укрыты обычным брезентом. Под ним рядами лежали массивные деревянные ящики, в которых, упакованные со всеми предосторожностями, находились продолговатые ракеты. За грузовиками следовал тягач, тянувший за собой 122‑миллиметровую гаубицу. Эта пушка не только маскировала колонну: артиллеристы еще не верили в новое оружие, они взяли с собой обычное, привычное, испытанное в боях орудие, на которое в трудный час могли положиться. Артиллеристы знали – гаубица не подведет. А формально ее взяли для пристрелки.
На Поклонной горе стояла группа мужчин. Военных и штатских. Отсюда хорошо просматривалось Минское шоссе, которое широкой лентой уходило за Москву, тянулось к Кунцеву, к Можайску, Бородинскому полю и дальше на запад, в сторону заходящего солнца. Летний день давно закончился, и вечерний закат, багровый и тревожный, похожий на зарево далекого гигантского пожара, полыхал вдали над горизонтом по краю неба, бросая отблески на редкие темные облака, подпалив огнем их края. Там, где горел закат, полыхал, гудел и скрежетал железом, дыбился взрывами Западный фронт, шло, не затихая ни на минуту и днем и ночью, неравное единоборство. Туда и направились войска. Туда двигалась и эта обычная с виду воинская автоколонна.