— И ради своей гордости вы собираетесь позволить ему продолжать так думать?
— Да. Если только вы поможете мне притворяться, пока я не уеду в Англию.
Мэри Ван Лун выглядела довольно взволнованной.
— Мне кажется это глупым и опасным, — сказала она.
— Он выяснит правду очень нескоро, и что тогда?
— Ничего, — с горечью ответила Вирджиния, — кроме того, что он, может быть, будет от всего сердца мне благодарен ведь я убрала с его дороги малейший соблазн. Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, не говорите ничего противоречащего тому, что я сказала доктору, пока я не буду дома, и пожалуйста, позвольте мне уехать сразу же! Я могла бы спуститься по канатной дороге и сесть внизу на экспресс. А остальную часть пути проделать на самолете — я могу позволить себе это.
— И вы не вернетесь? Даже после того, как пройдет время, и вы сможете все обдумать и, может быть, понять, что это не так серьезно, в конце концов?
Вирджиния покачала головой с горечью и решимостью.
— Нет, я никогда не вернусь.
— О, дорогая моя! — воскликнула Мэри и сочувственно пожала ей руки. — Но что мне сказать Леону, когда я увижу его, а это обязательно случится до того, как он уедет, и если он спросит о вас?
— Скажите ему, что я… скажите ему, что меня срочно вызвали домой, и у меня не было времени попрощаться!
— Но разве он не посчитает это довольно странным?
А что, если он захочет узнать какие проблемы вызвали вас домой?
— Это вряд ли, — пробормотала Вирджиния, и в ней было что-то неумолимое, заставившее Мэри Ван Лун понять: она не изменит своего решения, ей не помогут ничьи слова или поступки.
— Очень хорошо, моя дорогая, — сказала она, хотя и неохотно. — Если вы так чувствуете, то мне ничего не остается делать, как только помочь вам уложить вещи. Но вы должны дать мне разрешение рассказать правду мадам д’Овернь. Она очень привязалась к вам, вы знаете, и было бы нечестно держать ее в неведении. Вы согласны с этим, не так ли?
— Пожалуй, да, — признала Вирджиния после минутного колебания. А потом она горестно вздохнула, вспомнив тетушку Элоизу и ее прелестный розово-лиловый салон.
Дорогая тетушка Элоиза! Ей больше всего на свете хотелось попрощаться с ней и еще раз поблагодарить ее за необыкновенную доброту и щедрость души.