Куда они поехали, к нему или к ней? Скорее всего, к ней.
— Где она живет?
— На набережной Мойки, — машинально ответила Макарова.
Турчанинова кивнула и скорым шагом направилась к дверям.
— Ты куда? — спросила Мими.
— Прости, — обернувшись, ответила Анна и вышла из гостиной.
Только тогда, когда она уже тряслась в коляске, несущейся по мостовым, она поняла причину своей тревоги.
— Быстрее, — тыкала она сжатым кулачком в спину кучера. — Быстрее, прошу вас!
Все вспомнилось, слово в слово. Евфросиния так и сказала Татищеву: «Когда вы вдруг встретитесь с госпожой Катериной Дмитриевной, случайно, на одном из раутов, куда вас пригласит обер-секретарь Макаров, будьте крайне осторожны, потому что встреча эта произойдет не вдруг и не случайно…»
Она просила его быть осторожным с этой дамой! А он, как собачонок, побежал за ней и, конечно, забыл о предостережении ясновидящей. Вот откуда тревога!
— Ну, быстрее же!
— Дыкть, куда ж быстрее-то…
— Гони, гони!
— Дыкть, гоню…
А о чем они тогда говорили с Евфросиньей?
Боже милостивый… О смерти!
* * *
Ах, до чего же примитивными существами являются мужчины! Примитивными, недалекими и доверчивыми, как домашние тапки, кои может надеть всякий, являющийся на данный момент их владельцем.
Как мало надобно пружин, нажатием на кои можно полностью прибрать представителей мужеского пола к рукам и манипулировать ими, как марионетками, двигающими ручками, ножками и прочими членами и открывающими рты по желанию хозяина. Вернее, хозяйки, под дудочку коей и пляшут мужчины, определенно сознавая это, но не имея ни желания, ни сил этому воспротивиться. Правда, они время от времени взбрыкивают и стараются показать свой норов, но сие есть лишь нечто сродни летней грозе, которая еще минуту назад властвовала и громыхала в небе, а сейчас ее уже простыл и след. И небо, как и прежде, ясное и безмятежное, как взгляд преданнейшего раба на милостивую хозяйку.
Слаб человек, а ежели человек — мужчина, то слаб вдвойне.
Стоит только женщине, даже не всегда милой и обаятельной, похвалить мужчину за что-либо, выделить из толпы да уважительно отнестись к его приобретенным привычкам, как тот растекается, словно мартовский снег на солнце.
Стоит только женщине быть нежной и выказать покорность, и мужчина может простить ей то, чего никогда не простил бы лучшему другу или даже родному брату.
Катерина была нежна, мила и трогательна.
— Прости меня.
Ее глаза лучились желанием и покорностью.
— Простишь?
Этот обещающий взгляд! В такие минуты он никогда не мог спокойно смотреть на нее, сидеть, разговаривать. Вот и сейчас неведомая сила бросила его к ней, сокрушая все оскорбления и обиды, нанесенные ею, и заставляя забыть их.