После дачи свидетельских показаний по факту смерти мадам Белецкой Анна Турчанинова и подполковник Татищев в течение данных текущих дней ни разу не виделись. Анна Александровна поддалась на уговоры своей короткой знакомой княжны Кити Урусовой, товарки по несчастию сильно затянувшегося девичества, и убыла вместе с ней спасать ее племянника от пианства в Кронштадт, где тот, изгнанный со службы за излишнее пристрастие к водке, быстро скатывался по наклонной в пропасть, именуемую русской болезнью.
Седьмого апреля Турчанинова и Урусова прибыли в Кронштадт. Князя они нашли совершенно невменяемым, и для начала решили побеседовать с лекарями, что пользовали его на предмет излечения от пианства. Однако те лишь беспомощно разводили руками: ничего, дескать, поделать не можем. Все известные им методы, как-то: нюхание уксуса, кровопускание, поение ячменным взваром, крепкие промывания с уксусом и мылом и даже вдувание в задний проход табачного дыму посредством клистирной трубочки согласно новейшей методе доктора Грацимуса, никоих результатов не дали. Не помогали также щелоки, сделанные из печной золы, принятия внутрь льняного и орехового масла и знаменитые капли ипекакуаны. Словом, испробовано было все, что только можно и что было известно врачебной науке. Анна Александровна вздохнула и принялась за исцеление. Два дня понадобилось ей, чтобы вывести тридцатилетнего князя Урусова из запоя. И еще пять, чтобы навсегда отучить его от пагубного пристрастия к водке. Когда, прощаясь с князем, они отбывали восвояси, Урусов не мог уже без отвращения смотреть на водку и вино, и любое упоминание о горячительных напитках вызывало в нем тошноту.
Они воротились в Петербург пятнадцатого. В их отсутствие случилось еще одно, печальное, событие: двенадцатого апреля скоропостижно скончался генерал Талызин. Им обеим он был хорошо знаком.
* * *
— Совесть его замучила, вот что я вам скажу, — горячо промолвила княжна Урусова. — Даже его сердце не вынесло мук раскаяния. Все же человеческую душу загубил, не комара ладошкой прихлопнул. И не надо убеждать меня, что несчастный император был тиран или идиот. Никто на свете не заслуживает такой смерти — табакеркой в висок и удавку на шею.
— Ваша поэтическая натура, достопочтенная Екатерина Семеновна, в самых прозаических событиях жизни готова видеть высокую трагедию или романтическую драму, — чуть усмехнулся в ответ на это посланник сардинского короля граф Иосиф де Местр. От дальнейших комментариев он воздержался, потому что спорить с дамой, даже весьма неглупой, полагал — и совершенно справедливо — делом пустым и безнадежным.