Сделав де Риваса полковником, кавалером командорского креста и рыцарем Мальтийского ордена, императрица отправила его на юг, в действующую армию. Да и то, заскучал Иосиф Михайлович при дворе, ведь не до скончания же века расшаркиваться с вельможами да шпацировать по балам и раутам. К тому же проект реорганизации русского флота, коим он занимался несколько лет, был полностью готов.
Полковник де Ривас получил назначение к князю Тавриды Григорию Потемкину. Светлейший, наслышанный о его отношениях с императрицей, погрызя, по своему обыкновению, ногти, на флот его не взял, а поручил ему Мариупольский кавалерийский полк. Затем, в очередную турецкую кампанию, Потемкин сделал его дежурным генералом при своем штабе — то есть генералом на побегушках. Де Ривас отомстил ему за это следующим: он попросил светлейшего, с коим у него установились внешне дружеские отношения, пристроить своего сына, Оську Савира, на службу. Дескать, пора юнцу пороху понюхать.
— Твоему сыну? — спросил его светлейший.
— Так точно, — ответил де Ривас.
— А пошто он Савир, а не Ривас? От кого сынок-то?
И Иосиф Михайлович, разыгрывая смущение и явно издеваясь над фаворитом «номер один», выдавил из себя признание:
— От нее. От кого ж еще-то?
После громкого скандала Потемкин сослал де Риваса с казачьим отрядом в деревню Тузлы, где стоял корпус генерала Гудовича. Скоро Гудович получает приказ взять крепость Хаджибей. Такой же приказ получает и генерал Войнович, командующий Лиманской флотилией у Очакова. Гудович отдает приказание отряду де Риваса выступить на штурм Хаджибея, однако основные силы его корпуса почему-то задерживаются у Тилигула. Войнович же и вовсе не собирался являться со своей флотилией под стены Хаджибея: Потемкин негласно отменил обоим генералам свой приказ.
Но де Ривасу-то приказ никто не отменял! И если его не выполнить — он окажется полным ничтожеством и трусом, о чем обязательно и очень скоро донесут императрице. Уж светлейший, конечно, постарается!
* * *
Павел Андреевич не сдержался и тихо выматерился. Но, очевидно, получилось это достаточно громко, так как секретарь снова поднял голову и посмотрел на него. Впрочем, сие не в диковинку: бывало, что тайные советники, читавшие по тем или иным причинам подобные папки, степенные и тишайшие в быту, стучали кулаками по столу и пинали в ярости стулья и столы. А бывало, что и седовласые генералы, обвешанные орденами мало не до причинных мест, рыдали, как истерические барышни, и пачкали кучу носовых платков.
А Татищев продолжал читать, и его взору вместо каллиграфически выведенных строчек представлялся небольшой казачий отряд, который, обмотав пушечные колеса соломой, а сабли и тесаки — тряпицами и паклей, сознательно идет на верную смерть.