— Замолчи и не смей никогда больше это говорить! — Исабель повернулась и посмотрела на Бернарду с такой ненавистью, что та замолкла на полуслове. — Берегись, Бернарда! — вдруг произнесла с угрозой Исабель. — Берегись! Ты очень горько пожалеешь о том, что сделала сегодня с моей матерью и со мной!
— Исабель, Исабель. — Весь пыл мигом слетел с Бернарды, она испугалась, даже как-то сжалась и, словно оправдываясь, негромко заговорила: — У меня есть доказательства, что все сказанное мной — правда! Это подтвердят и документы, я ничего не выдумала! Ты моя дочь, Исабель! — Бернарда залилась слезами и выбежала из комнаты, сопровождаемая отчаянными криками Исабель.
— Я не хочу этого! Не хочу! Мама, мамочка, скажи мне, что это неправда, успокой меня, мама, помоги мне! — рыдала она на груди мадам Герреро. — Это неправда, неправда, неправда!..
Бернарда буквально бегом направилась к себе. Она бросилась к большому шкафу, где на одной из полок хранились в шкатулке дорогие ей бумаги.
У нее так дрожали руки, что не сразу удалось открыть маленьким ключиком эту шкатулку.
— Конечно же, у меня есть документы, — лихорадочно шептала Бернарда, — и у меня никто не посмеет отнять дочь! — Она торопливо перебирала содержимое шкатулки, выбрасывая все ненужное, в поисках той единственной, которая подтверждала ее права матери. — Там все ясно сказано! Ей придется прочитать все от первого до последнего слова! И столько раз, сколько понадобится для того, чтобы убедилась: я говорила чистую правду! — Бернарда развернула найденную наконец бумагу, чтобы еще раз взглянуть на то, что там написано, и бросилась обратно в комнату мадам Герреро. Но, захлопнув за собой дверь, остановилась, внезапно поняв, что злость и гнев — сейчас не лучшие ее помощники. Ей необходимы выдержка и спокойствие.
— Не волнуйся, Бернарда, — шептала она, прижимая к сердцу дорогой листок. Ты столько лет ждала этот день, ты так долго страдала, слыша, как твой ребенок называет матерью другую женщину! Не для того же ты вынесла эти муки, чтобы в последний момент потерять дочь. Спокойно! — приказала она себе и уже неторопливо направилась к мадам Герреро.
Обессиленная бурным эмоциональным взрывом, Исабель неподвижно лежала на кровати мадам, закрыв глаза, побледневшая, осунувшаяся, молчаливая. Внутри была пустота и не хотелось жить.
— Исабель, — тихо проговорила мадам Герреро, ласково коснувшись волос дочери, — там, в комоде, во втором ящике...
— О чем ты, мама? — поморщилась Исабель, не имея сил даже открыть глаза и выслушать мать. Она хотела только одного — тишины и покоя.