Делл заметно напрягся. Он уже понял, что сейчас будет.
— До нас дошли слухи, что ты голубой, — вот мой вопрос.
Делл отвернулся и посмотрел в сторону леса.
— Значит, вот оно как? — Он надолго замолчал. — А какое это имеет отношение ко всему остальному?
Шериф с минуту смотрел на него, а потом повернулся к Лукасу.
— Дьявольщина!
— Я не видел отца Фила, — сказал Делл. — Думайте что хотите, но я его не видел. Мы не встречались три недели, и все это не имеет ни малейшего отношения к моим сексуальным предпочтениям.
Продолжая смотреть на Лукаса, Карр обратился к Деллу:
— Если ты лжешь, то отправишься в тюрьму. Эта информация очень важна.
— Я не лгу. Могу дать показания в суде, — твердо сказал Делл. — И даже поклясться в церкви, если уж на то пошло.
Шериф взглянул ему в глаза.
— Ладно. Лукас, у тебя есть еще вопросы?
— Пока нет.
— Благодарю тебя, Боб.
— Моя жизнь здесь будет невыносима, — тихо сказал Делл. — Мне придется уехать.
— Боб, ты не должен…
— У меня нет выбора, — перебил тот. — Но я не хочу это делать — мне здесь нравится. Очень. У меня есть друзья, они не голубые, просто друзья. А теперь все кончено.
Он повернулся и зашагал назад на лесопилку.
— Ну что? — спросил Карр, глядя вслед Деллу.
— Похоже, он сказал правду, — сказал Лукас. — Но я уже не раз верил людям, которые мне лгали.
— Хочешь поговорить с Филом?
Лукас покачал головой.
— Пока нет. Сейчас оба все отрицают, а у нас нет возможности опровергнуть их слова. Подождем, что скажет моя подруга-монахиня. Я жду ее звонка сегодня вечером или завтра.
— У нас нет времени… — начал шериф.
— Даже если мы сумеем разобраться в неувязках, присутствующих в показаниях священника, это вряд ли поможет нам в поисках убийцы, — перебил его Лукас. — Ведь в этом случае только Берген окажется вне подозрений.
— Сегодня печальный день, — сказал Карр и посмотрел на лесопилку. Делл уже скрылся внутри. — Боб неплохой парень.
— В таком случае он может остаться — если у него есть настоящие друзья.
— Нет, он прав, — вздохнул шериф. — Если учесть все факторы, то рано или поздно он будет вынужден уехать.
Лукас встретился с Климптом в «Мельнице», ресторане при мотеле, построенном на берегу замерзшей речки. Старый пруд за окнами ресторана был превращен в каток при помощи ледозаливочной машины. Несколько мужчин сидели за обеденной стойкой, и еще дюжина устроилась в зале, за столиками на два или три человека. Климпт стоял у окна с кружкой куриного бульона в руках и смотрел на пруд, где пожилой человек в серой русской шинели выписывал круги на льду.
— Он катается с тех пор, как я сюда пришел, — сказал следователь, когда Лукас встал рядом с ним. — В этом году ему исполняется восемьдесят пять лет.