— Monsieur le Roi, — промолвила Маргарита, слегка присев и протянув ладонь, бархатную и белую, точно молоко.
Наварр прижался к руке губами. Выпрямившись и успокоившись, он произнес:
— Ваше королевское высочество, вы по-прежнему бегаете быстрее меня?
Моя дочь рассмеялась.
— Очень может быть, ваше величество. К сожалению, сейчас мне мешают эти ловушки.
Она указала на свои тяжелые юбки.
— А! — Наварр изобразил разочарование. — А я-то надеялся, что после ужина мы с тобой посоревнуемся.
Марго рассмеялась, притянула его к себе и поцеловала в губы, как и надлежало кузенам. Затем мы поприветствовали принца Конде; эти приветствия с обеих сторон были более сдержанными. Потом все проследовали в обеденный зал.
Собравшиеся были в восторге от Генриха. Беседа постоянно прерывалась смехом. После ужина я повела его на балкон, выходящий на Сену. В последнюю неделю лето обрушило на город всю свою мощь. С грязной реки не доносилось ни дуновения, ощущался лишь слабый запах разложения. Генрих облокотился на перила и посмотрел на реку и на город с видом любовника, вернувшегося после долгой разлуки.
Мы помолчали, и я спокойно сказала:
— Твоя мать говорила, что ты писал мне письма, но она их не отправляла.
Выражение лица Генриха не изменилось, однако я почувствовала вдруг какую-то настороженность. Он пожал плечами.
— Думаю, что моя… юношеская фантазия ее пугала. У меня были вопросы о предметах, которых она не понимала.
— В тот день, когда ты бежал за теннисным мячом, мне показалось, что нас с тобой поразила одна и та же воображаемая картина, — призналась я. — Я не ошиблась?
Он ответил не сразу.
— Моя мать размышляла только о Боге и о грехе. Но в отличие от моих товарищей-гугенотов я не религиозный человек. Я воевал рядом с ними, потому что верю в справедливость их дела. А что касается меня лично, то я верю в реальные вещи — в землю, небо, людей и животных…
— А кровавые видения? — уточнила я.
Наварр отвернулся.
— Мне мерещились мои товарищи, умирающие страшной смертью.
— Я не различаю их лиц, но мои сны и видения в последнее время стали ужаснее. Я всегда принимала эти сны за предупреждения, словно открывалась дверь в будущее, которое можно исправить. Но если ты не веришь в Бога, то, возможно, считаешь, что все это не имеет смысла?
Генрих посмотрел мне в глаза.
— Я верю, Madame la Reine, в то, что этот брак даст нам возможность либо разрушить Францию, либо спасти ее.
— Поразительно, но мы оба пришли к одному и тому же выводу.
— Я прибыл сюда против воли своих советников и друзей. Они боятся этой свадьбы. Думают, что это ловушка и нас здесь уничтожат. Я приехал, потому что верю вам, тетя Катерина. Я верю, хотя все это невероятно, в то, что мы с вами видели одно и то же и желаем предотвратить худшее.