Партиям предстоял трудный и опасный сплав по порожистой, сильно обмелевшей в засушливый период Бохапче, а затем по Колыме. Об этом сплаве я имел представление из рассказов участников Первой экспедиции, сплавлявшихся на двух плотах вместе с Билибиным и Раковским в сентябре 1928 года. Сам я испытал коварство порогов лишь в 1931 году, возвращаясь на плоту после геологопоисковых работ в бассейне Бохапчи на Оротуканскую базу.
Нашим партиям предстояло прежде всего миновать очень мелкий и широкий галечный перекат в низовьях реки Малтана. Этот перекат наискось пересекает русло. Геологи Первой экспедиции дали ему название Ложечный, потому что при переправе через него «утопили» несколько столовых ложек, позднее за ним сохранилось название Широкий.
Перекаты обычно менее опасны, чем речные пороги, но преодолеть Широкий будет нелегко из-за очень быстрого течения и мелководья. Карбасы здесь придется тащить волоком., Далее встретятся семь порогов на реке Бохапче, каждый из которых коварен по-своему. Первому из порогов отряд Билибина дал название Два Медведя. Остальные получили имена участников сплава: Ивановский — в честь промывальщика Ивана Алехина, Юрьевский — в честь Билибина, Степановский — по имени промывальщика Степана Дуракова, Михайловский — по имени рабочего Михаила Лунеко, Сергеевский — в честь прораба-поисковика Сергея Раковского и последний Дмитриевский — по имени рабочего Дмитрия Чистякова.
Названию первого порога «Два Медведя» предшествовало необычное событие. История эта малоизвестна, поэтому мне хочется рассказать о ней подробнее.
Отряд Билибина отплывал двумя плотами по три человека на каждом. На первом плыли Билибин, Алехин и Чистяков. На втором — Раковский, Дураков и Лунеко. Оба плота подплывали к порогу уже в сумерках. Небо еще освещалось бледным отсветом заката. Но долина, особенно там, где она сужалась и где неистово шумела Бохапча, погружалась в темноту, поскольку закат заслонялся гранитным массивом — Малым Анначагом. Порог расположен за небольшим изгибом русла Бохапчи, немного выше устья ее левого притока — речки Большой Мандычан. У поворота реки, перед самым порогом, правый берег резко поворачивает влево, образуя широкую галечную косу, заметно выделяющуюся на фоне темных гор светлым пятном — из-за розовой, серой и белой гальки. На этой косе сплавлявшиеся еще издали увидели два темных пятна. Решив, что это медведица с большим медвежонком, и, забыв о пороге, все стали наблюдать за зверями, а те, кто имел ружья, взяли медведей на прицел.
Плоты тем временем продолжали все стремительнее приближаться к порогу. Медведи, не чувствуя опасности, спокойно что-то вынюхивали и собирали по берегу. Вот-вот могли прозвучать выстрелы, но вдруг с первого плота раздался крик — плот наскочил на камень. Его мгновенно накренило набежавшим валом и под крутым углом прижало течением к подводной глыбе. Тут уж всем стало не до медведей. Трое сплавщиков, идущих следом, начали усиленно отгребаться носовыми и кормовыми веслами, чтобы не наскочить на первый плот и не усугубить его положение. Они стремительно. пронеслись мимо застрявших и, попав на боковую струю, сместились в небольшой затон у левого берега. И тут, после того как прошел первый испуг, кто-то взглянул на косу и обомлел: на месте медведей стояли люди — мужчина и мальчик. Они стояли неподвижно, наблюдая за происходящим, и вдруг, словно поняв, какая им угрожала опасность, рванулись к лесу. С обоих плотов им кричали на русском и якутском языках, но… оба «медведя» скрылись в густом кустарнике. Когда причалили к берегу, расположились на ночевку, то вспомнили: Макар Медов как-то рассказывал о якуте Дмитрии Амосове, обосновавшемся на берегу Бохапчи со своей семьей. Видимо, это он и был. Хорошо, что не произошло беды. Искать его уже не было времени: надо было скорее выгрузить, разложить и развесить на кустах подмокший груз, затем переодеться, обогреться у костра и подсушить свои вещи. В эту ночь Билибину и его двум спутникам пришлось спать «без удобств»: вымоченные спальные мешки, вывернутые мехом наружу, висели для просушки на кольях.