— Это касается и вас, Оливия.
Мевра Ван дер Эйслер как раз разливала кофе, когда стоящий на столе телефон зазвонил. Сначала Хасо слушал молча, но даже когда заговорил, это мало что изменило, потому что говорил он по-голландски, однако по лицу его матери Оливия видела, что новости были не слишком добрые.
Наконец он положил трубку.
— Как это неудачно — я должен немедленно вернуться в Амстердам. Если даже я прооперирую этого пациента сегодня, то все равно раньше завтрашнего утра не освобожусь. Мы должны отложить нашу беседу до этого времени.
Рита надулась, но его мать спокойно сказала:
— Конечно, мы все понимаем, дорогой. Будем надеяться, что ты успеешь вовремя.
Он был уже на ногах.
— Мне будут сообщать все новости — в машине есть телефон. Как только это станет возможным, я сообщу вам, как дела.
Он поцеловал на прощание мать и коротко спросил:
— Ты, конечно, останешься, Рита? — Потом повернулся к Оливии: — Не волнуйтесь и предоставьте все мне. Поцелуйте за меня Нел.
— Сколько всего может случиться за каких-нибудь пять минут, — сказала Оливия.
Мевра Ван дер Эйслер улыбнулась ей.
— Да, дорогая. Быть замужем за врачом нелегко, но потом к этому привыкаешь.
— В этом нет абсолютно никакой необходимости, — заявила Рита. — Вместо того чтобы работать во всех этих больницах, Хасо нужно ограничиться только частной практикой — видит Бог, у него для этого достаточно солидная репутация.
— Не думаю, чтобы репутация здесь имела какое-нибудь значение, — сказала Оливия, забывая с кем говорит. — Он поступает так, потому что хочет этого. Ему наверняка все равно, кто его пациент — богач или бедняк; они для него просто пациенты, и он знает, как им помочь.
— Что за сентиментальная чушь, — сказала Рита. — Хотя, если я расслышала правильно, этот пациент как раз важная шишка.
— Да, — согласилась Мевра Ван дер Эйслер, — но если бы это был даже бродяга с улицы, Хасо сделал бы то же самое.
— О, извините! — вскричала Рита. — Вы, наверное, подумали, что я совсем бессердечная. Я знаю, какой Хасо добрый человек — другого такого нет, по крайней мере по отношению ко мне. — Она мило улыбнулась. — А теперь до его возвращения мы не сможем рассказать вам о наших планах.
Ее поведение мгновенно переменилось, она с интересом выслушивала хозяйку дома, говорила о школе Нел и спрашивала Оливию, понравилась ли ей работать там. Оливия не верила ей ни на грош.
В скором времени вошла Нел.
— Тобер сказал, что ты собралась в церковь, делать цветы, Мевра. Можно мне пойти с тобой? Пожалуйста! Я буду вести себя хорошо, а Тобер сказал, что, может быть, ты разрешишь мне сесть рядом с ним впереди.