— А может, Фиона, ты слишком много просишь взамен? — рискнул спросить Фред.
— Я никогда ни о чем не просила!
— Кроме их мужской гордости. Это слишком важно для мужчины, но немногие женщины понимают их чувства. Может, я сделаю тебе больно, но именно в эту минуту я меньше всего ненавижу Бобби Ивса.
— Потому что он заставил меня страдать? — Она положила письмо Бобби на столик рядом с кроватью. — Я знаю, ты всегда считал, что у меня все слишком хорошо. Ты всегда… так презирал меня, Фред.
— Это неправда. Что я действительно отвергал в тебе, это то, как трагически ты растрачиваешь себя, все свои прекрасные качества и красоту. Ты, Фиона, обладаешь всеми достоинствами, чтобы быть большим, чем очередной космополиткой, отличающейся от остальных лишь количеством денег. Легко тебе живется или нет, я не знаю, но могу предположить, что с самого рождения ты имела все, чтобы твоя жизнь стала действительно беззаботной.
— Ты хорошо помнишь свою мать? — спросила она мрачно.
— Не очень, — признался Фред, не понимая, к чему клонит Фиона. — Она просто всегда была рядом, чтобы накормить меня, когда я был голоден, и вымыть грязные коленки. Мне кажется, самым ярким впечатлением осталось то, как я негодовал, когда она пришла за мной в школу и поцеловала меня прямо на глазах у всех детей. Ничего более унизительного нельзя было представить для молодого человека шести лет.
— Я была ненамного старше, когда поняла, что моя мать ненавидела меня практически с первого дня моей жизни. Ведь мой отец оставил все свои деньги мне, а не ей. В день моего рождения, мне исполнилось шесть лет, все дети называли меня наследницей. Я не знала, что это значит, но детским чутьем поняла — это ставит меня особняком от остальных. Затем постепенно я осознавала силу денег, особенно моих денег, — горькая торжествующая улыбка тронула ее губы. — Мать и Джо, мой отчим, например, не осмеливались сказать мне «нет» из страха, вдруг я пожалуюсь бабушке, что со мной плохо обращаются, и они потеряют деньги, которые мои опекуны выделили на мое содержание. Мой отец специально оговорил в своем завещании, что эти деньги могут быть выплачены любому другому подходящему человеку, который будет заботиться обо мне, в случае если моя мать будет признана недостойной этой чести. За бабушкой, его матерью, оставалось решающее слово.
— Я не слишком знаком с американскими законами, но не думаю, что параграф в завещании, отрицающий права матери на своего ребенка, может быть признан законным, — запротестовал Фред.
— Разумеется, нет, — вздохнула женщина, — но отец оговорил в завещании, что деньги, выделенные на мое воспитание, будут выплачиваться только тому лицу, или лицам, которых одобрят бабушка и опекуны. Они не могли принудить мою мать отказаться от меня, но они в любой момент могли отобрать у нее деньги и сами оплачивать все мои расходы.