— Оставь ее, Фред, дорогой, пусть она спокойно пообедает одна.
— Фред всегда нападает на меня, — вздохнула Фиона, но все же поднялась.
— Меня это трогает больше, чем тебя, дитя мое, — засмеялся Фред. — Но это для твоей же пользы. Есть в одиночестве — самое мрачное занятие, как я обнаружил самолично.
И он был прав, впрочем, как почти всегда! Фиона втайне признавалась себе, что уже устала есть с подносов. Просто тяжело думать, что кто-нибудь заметит, как она тычет вилкой мимо тарелки, пытаясь отыскать кусочек мяса. Она также не была уверена в себе, когда ела суп, боясь уронить хоть каплю.
Но уже до того, как Фред решительно потянул ее к двери, Фиона знала, что сделает так, как он сказал. Затем, вспомнив, что Конни уже принесла ее поднос, она извинилась:
— Я доставляю больше хлопот, чем обычно, — и вдруг засмеялась: — Но может, в этом стоит винить Фреда?
Конни стала уверять, что нет ничего легче, чем поставить еще один прибор на стол:
— Мы начнем с дыни, так что нам даже не придется еще раз возвращаться к плите.
Дыня! Сердце у Фионы словно ухнуло вниз. Даже если ты хорошо видишь, нет ничего проще, как обрызгать себя, погружая ложку в сочный плод.
— Мне не надо дыни, — в панике попросила она, опускаясь на стул, который отодвинул для нее Фред.
Но он не проявил жалости:
— Дыня тебе очень полезна. Но если боишься, что не справишься с ней…
— Дело не в этом. Я просто не люблю дыню.
— Значит, тебе ее не подадут, голубушка, — успокоила миссис Дюран.
Она, озадаченно нахмурившись, посмотрела на Фреда. Так не похоже на него быть таким резким, особенно по отношению к больным или несчастным.
Но миссис Дюран почувствовала облегчение, когда Фред выхватил у нее тарелку, в которую она положила для Фионы два кусочка грудки жареного цыпленка:
— Я все сделаю сам, тетя.
Миссис Дюран с еще большим удовлетворением заметила, что он не сводил с Фионы глаз, поливая взбитыми сливками ее яблочный пирог и придвигая бокал с вином, чтобы ей было удобно дотянуться.
Как только обед закончился, Фиона объявила, что устала и хочет лечь в кровать. Она просто решила, что миссис Дюран и Конни хотят побыть с Фредом наедине в первый вечер.
Но он прямо спросил ее:
— Почему, Фиона? У тебя болит голова? Ты плохо себя чувствуешь?
— С каких это пор я должна объяснять тебе каждый свой поступок? — Она уже жалела, что позволила Фреду убедить себя отобедать в столовой. Даже тетушка удивляется его командному тону. Наверное, они решили, что ее разум пострадал так же, как и ее глаза, если она позволяет ему распоряжаться собой.
Фред ответил с раздражающим дружелюбием: