Фиона заговорила не сразу. Предложение Фреда было не просто шоком для нее, но и совершенно сбило ее с толку. Ей трудно было поверить — только что она плакала из-за его жестокого с ней обращения. Фиона тщетно пыталась проанализировать, как на самом деле относится к Фреду, переходя от бурной ненависти к осознанию того, что он единственный человек, на кого она может положиться.
— Я очень хорошо отношусь к тебе, — наконец вымолвила женщина. — Даже когда ты рычишь на меня и приводишь меня в ярость. — Она неуверенно засмеялась. — Но я не люблю тебя.
— Все еще никак не забудешь своего Ивса? — огрызнулся Фред.
— Это неудивительно. Прошло всего два месяца с тех пор, как мы праздновали наше обручение, — оправдываясь, возразила она. — Но на самом деле я больше не хочу Бобби. Я могу честно сказать, что не слишком много думала о нем с тех пор, как очутилась здесь. Бобби — часть прошлого, — она прикрыла глаза руками, — того прошлого, в котором я видела.
Фред почувствовал, как бедная малышка дрожит в его руках.
— Если честно, только в эти минуты я поняла, что больше не люблю Бобби. А может, и никогда не любила. Наверное, это было просто повторением пройденного. Мне было так жаль, что он беден и что его семья несправедлива к нему. Он был тем, кто, как я считала, нуждался во мне, и я могла многое ему дать, поэтому я вообразила, что снова люблю…
— Помнишь тот вечер, когда я показывал тебе Челси? — прервал ее Фред. — И когда я сказал, куда мы собираемся, ты отбросила свое норковое манто и бриллианты, а надела свитер и белое шерстяное пальто. Я тогда сказал тебе: «Детка, ты быстро учишься». Теперь я говорю это снова. Только на этот раз ты стала понимать себя, что гораздо важнее, чем выбирать соответствующую случаю одежду.
— Ты так редко хвалишь меня. Хорошо, если бы ты записал эти слова, хотя, — у нее перехватило дыхание, — может, я не смогу их прочесть.
— Ты сможешь. Скоро наступит этот день.
— О, не надо. — Она теснее прижалась к нему. — С одной вещью я борюсь с тех пор, как вышла из приемной доктора Лоррингэма, — не давать воли ложному оптимизму.
— Святая надежда — это кое-что другое, нежели ложный оптимизм, — запротестовал он. — Но вернемся к нашему разговору. Ты выйдешь за меня?
— Я не знаю. Ведь я уже сказала, что не люблю тебя. Это было бы нечестно по отношению к тебе.
— Я сам решу, — резко отозвался Фред. — Если не Бобби, кого же ты любишь?
— Почему ты так уверен, что есть кто-то?
— У нас, у журналистов, отличный нюх. Вот и сейчас я чую.
Она произнесла мечтательно:
— Ну, тогда это Поль. Я никогда не переставала любить его. И не понимала этого до тех пор, пока ты не сделал мне предложение. Хотя я уже давно не вспоминала его, разве что когда на меня находили мои «настроения». Но мне становилось больно от этих мыслей, — ведь нам пришлось расстаться.