Ему не пришло в голову, что правила приличия не позволяют вваливаться к женщине, да еще к тому же в комнату, которую ей любезно предоставили хозяева поместья. А она-то думала, наивная, что на время избавилась от него. Как же она заблуждалась!
Одно хорошо — она успела накинуть на себя халат. Хотя Ол Сазерленд вряд ли смутился бы, если бы она вышла полностью обнаженной. Ведь он ее уже не раз видел в таком виде…
— Убирайся сейчас же! — решительно заявила Макси, жестом указывая ему на дверь.
— А когда ты собираешься сообщить твоему жениху обо мне? — продолжал Ол как ни в чем не бывало. — Надеюсь, до свадьбы?
— Я нахожусь под впечатлением — разубеди меня, если я не права, — что это тебя вовсе не касается!
— Ты так думаешь?
— Я в этом совершенно убеждена! — Голос Макси был полон льда и яда. — Не люблю повторяться, но, кажется, я уже просила тебя убраться отсюда!
— Точно, просила… — подтвердил Сазерленд невозмутимо, при этом и не думая сдвинуться с места. — Ожидаешь своего пай-мальчика? — спросил он, обводя взглядом еще влажные волосы Макси, ее коротенькую персиковую ночную рубашку на тонких лямках и такого же цвета шелковый халатик, накинутый сверху.
Макси перестала на миг дышать, покрываясь потом от ощущения почти физического прикосновения его глаз к своему телу.
— У тебя нет никакого права вторгаться в мою личную жизнь! — Она гневно выпрямилась, запахнула халатик и высокомерно посмотрела на него сверху вниз.
Ол хмыкнул, соизволил наконец сесть и лениво пожал плечами.
— Ты можешь так думать, но у меня на этот счет свое мнение.
— Как ты смеешь…
— Ты, Макси, прекрасно выглядишь, — прервал ее Ол, не обращая никакого внимания на ее гневные слова. — Просто превосходно.
Его серые глаза медленно исследовали каждый сантиметр ее тела — от коротких, цвета красного золота волос до пальцев ног тридцать седьмого размера.
Когда его взгляд вернулся к ее лицу, оно стало такого же цвета, как и ее волосы.
Как это ему удается? Каким образом он снова заставил ее оказаться в плену его яростной притягательности? Как он сумел опять вызвать у нее дрожь любовного томления? При ее-то ненависти к нему!
Казалось, что кожа Макси, едва прикрытая легкой тканью, задымилась под огнем его ленивого оценивающего взгляда, грудь заныла и напряглась, тело наполнилось негой и жаждой…
— А вот ты выглядишь неважно! — попыталась она перейти в наступление, вспомнив, что нападение — лучший способ защиты.
Ол и вправду немного постарел за это время. Линия рта стала строже, лицо несколько осунулось, на лбу и возле глаз появились морщинки, а в его густых иссиня-черных волосах местами мелькала проседь. Макси даже показалось, что он немного похудел. Но все это, к ее великому сожалению, ни на грамм не уменьшило его привлекательности, он был так же великолепен, как и прежде.