— Я бы с радостью предложил тебе никогда, не покидать моей постели. — Саймон невесело хмыкнул, его лицо еще полыхало румянцем желания, но губы уже начали складываться в ироничную усмешку — он снова отдалялся от нее. — Но трезвый голос рассудка твердит о другом. Анни, девочка, ты должна поторопиться: вставай и одевайся.
— Но во что! — несчастно пробормотала она. Ее мозг с трудом воспринимал реальность, лоно, превратившееся в единый сгусток страсти, до сих пор было объято огнем.
— Я бы предпочел видеть тебя голенькой, такой, как сейчас, но… тебе придется надеть вчерашнее платье. У тебя есть несколько минут, потом водитель отвезет тебя в отель.
— Но это…
— Делай, как я говорю, — настойчиво сказал Саймон, голос у него был добрый, заботливый. — Тебе нужно переодеться, привести себя в порядок… как-то утрясти свои чувства. Заодно привезешь мне завтрак — ты ведь не хочешь, чтобы я умер от голода, правда? — Он остановил ее протест поцелуем в лоб. — Ты это сделаешь для меня?
— Да, конечно, — выдавила она.
Он легонько потрепал ее по подбородку и уже в дверях обернулся.
— Держись и не вешай нос, если любопытные начнут пялиться на тебя.
Изумрудные глаза горько сверкнули сквозь позолоченные локоны.
— Мне плевать, что они подумают, — спокойно и гордо произнесла Аннетт и вскинула голову. Она вышла повзрослевшей из объятий Саймона, любовь завела ее слишком далеко, чтобы переживать из-за косых взглядов. — Я никому не позволю лезть мне в душу.
Он мягко улыбнулся, затронув ее сердце.
— Сладкая девочка, ты не перестаешь удивлять меня. Чем больше… и ближе я тебя познаю, тем сильнее убеждаюсь, что ты — совершеннейшее дитя, не приспособленное к жизни в реальном мире. Ты видишь только те вещи, которые приемлемы для тебя, а от окружающей грязи предпочитаешь прятаться в раковину. Не знаю, хорошо ли это…
Не прибавив к странному умозаключению ни слова, он ушел. Аннетт в замешательстве натянула платье и подошла к зеркалу, чтобы застегнуть молнию на спине. Покончив с этой нехитрой операцией, она перевела взгляд на свое отражение в туманных наслоениях зеркала. Внешне все было привычно — из параллельного мира смотрела бледная девушка с тонкой мальчишеской фигуркой и каскадом тяжелых растрепанных локонов.
Но тут ей в глаза бросились новые странные детали — словно принадлежавшие вовсе не ей, а чужой женщине. Руки ее онемело опустились.
Аннетт с ужасом заметила бледно-розовые круги помады в запекшихся углах рта — в этом были повинны ненасытные губы Саймона — и торопливо стерла их тыльной стороной ладони. Размазанная помада не желала отставать от нежной кожи, но это показалось ей мелочью, когда она увидела следы его поцелуев на шее; такие же яркие лихорадочные пятна были видны в вырезе платья на груди.