Она могла подыскать для всего, что с ней творится, единственное объяснение: ты, Стеффи, немного не в своем уме из-за безумного напряжения последних недель. Но можно было сколько угодно рассуждать, находить массу поводов и причин, а правда состояла в том, что она сегодня вечером пошла к Гарри, потому, что хотела его. И не только физически. Ее душа и сознание были пленены им. И помешать этому не смогла даже та незаживающая рана, которую он нанес ей в детстве.
До сих пор не имела сил вспомнить тот детский кошмар целиком, во всех деталях, от начала до конца — не желала анализировать боль, которую он когда-то причинил ей. Сегодня — вспомнила. Но, несмотря на все воспоминания, заставлявшие ненавидеть его, она пришла к нему и предложила себя.
И все для того, чтобы ее, в конечном счете, отослали прочь. Это было проявлением беспредельной жестокости и не шло ни в какое сравнение с тем, что Гарри вытворял раньше.
Бесполезно было напоминать себе, что теперь она может свободно уйти, что, по большому счету, она одержала верх. Ведь если это и победа, то она оказалась горше любого поражения. Стефания сорвала с себя пеньюар, смяла его в комок и швырнула в шкаф — она не желала когда-либо снова видеть его. Завтра ему предстояло исчезнуть в огне печки для сжигания мусора.
Собственное тело показалось ей чужим. Она все еще ощущала запах его кожи и теперь, закрывая глаза, видела перед собой Гарри — всего, как он есть. Она и без того слишком долго позволяла прошлому идти за нею по следам. Теперь к этому прибавились другие воспоминания — прикосновение его рук, жар его губ, неудержимое ответное томление ее собственного тела.
Стефания вдруг поняла, что никогда прежде не представляла, что можно так сильно желать кого-либо. И уверять себя, будто она имеет дело с заурядным сексуальным похождением, было самообманом.
Гарри всегда оставался частью ее жизни — сначала другом, потом — врагом, а с сегодняшнего дня — любовником. Казалось, каждый момент жизни готовил ее к близости с ним, вел к нему. И вот все кончено!
Она стояла под душем, с яростью растирая себя губкой. Потом досуха вытерлась, завернулась в старый желтый халат. Спряталась в кокон, с усмешкой подумала она.
Чувствуя себя слишком возбужденной, чтобы идти в постель, Стефания свернулась калачиком в кресле. Надо было собраться с мыслями, остыть, набросать для себя хоть какое-то подобие плана действий.
Для начала она напомнила себе, что о будущем может не беспокоиться. У нее есть дом. Бизнес ее теперь в безопасности, и она — вновь созидатель своего собственного успеха. А именно успех должен опять стать ее главной целью.