Словно по волшебству в приемной появился Райли — в парике, галстуке, мантии, с зонтиком и портфелем в руках. Он строго посмотрел на Александру, как бы предупреждая не говорить о клубе.
— В моем книжном магазине, — ответила она, сама не понимая, почему должна его выгораживать. — Да, Райли наш постоянный посетитель… Он покупает у нас комиксы…
— Комиксы? — Казалось, миссис Темплтон впервые в жизни произносит это слово. — Но Райли не любил комиксов. В нашем доме их никогда не было.
— Это все и объясняет. Многим моим клиентам в детстве не разрешали читать комиксы, и теперь они…
— Да, да, все всё поняли, — поспешил вмешаться Райли.
Он отдал несколько распоряжений миссис Темплтон, а та, вцепившись сыну в рукав, стала что-то настойчиво нашептывать ему. Он выслушал мать, потом схватил за руку Александру и повел к лифту.
— Я просто сойду с ума за эти три недели, — пробурчал он. — А тут еще вы со своими комиксами!
В лифте он поправил парик, застегнул жилет и проверил, хорошо ли завязан галстук. Господи, этот человек все время находится в процессе либо одевания, либо раздевания!
— Все же я должен вас поблагодарить. — Он встретился с ее удивленным взглядом и пояснил: — За то, что не рассказали о клубе.
— Ради вас я не стала бы лгать, — пожала она плечами, — но откровенно говоря, мне доставило удовольствие лишить миссис Темплтон информации.
Выражение лица Райли резко изменилось.
— Моя мать — замечательная женщина. По-своему. Она прекрасно ведет делопроизводство и разбирается в законах почти как я. Она могла бы вести светскую жизнь, тратя время на коктейли и заседания благотворительных комитетов, но она предпочла быть секретарем у моего отца. А он был счастлив, что она следила за его распорядком. Но с тех пор, как он умер, она чувствует себя потерянной. Мама очень по нему тоскует и не знает, на что обратить свою энергию.
И обратила ее на сына, подытожила Александра.
— А как давно вы потеряли отца?
— Семь месяцев назад.
Взгляд Александры остановился на кожаном портфеле. Наверно, принадлежал его отцу, подумала она, как и старинный письменный стол.
— Простите меня. Мне не следовало критиковать вашу мать.
Принимая ее извинение, он с царственным видом кивнул головой.
— Вам не мешает, что вы привлекаете внимание прохожих, когда идете по улице в этом костюме, словно вы в Англии восемнадцатого века?
— А ваше внимание я привлекаю?
— Вы могли бы привлечь все мое внимание, если бы помогли мне и матери ребенка.
— На самом деле это был семнадцатый век. Все началось с того, что Кромвель заставил короля Карла предстать перед судом. В знак протеста юристы покрыли головы. Сейчас одни судьи не настаивают на том, чтобы адвокаты надевали парики и мантии, а другие, наоборот, не допускают адвокатов на слушание без них. Поэтому сегодня я и напялил этот маскарадный костюм.