Господин Амирханов сидел в мягком кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Его длинные черные волосы были так тщательно зачесаны назад, словно их пригладили утюгом, а потом еще отполировали бархаткой до зеркального блеска. Лицо у коллекционера было смуглое и скуластое. Одна бровь – изящная и аккуратная, словно нарисованная тонким карандашиком, – слегка приподнята вверх.
В красивых пальцах правой руки Амирханов сжимал сигарету с золотым ободком, а левой почесывал подбородок, украшенный жалким подобием эспаньолки, волоски на которой можно было пересчитать по пальцам, но такой ухоженной, словно ее выращивали в специальной теплице, пропалывая и поливая три раза в день. Да и весь Амир Амирович был такой утонченный и хрупкий, что казалось, дунь на него, и коллекционер вылетит в форточку, как обрывок паутинки. Снимай его потом с какого-нибудь дерева.
– А, Глеб Иванович! – оживился Амирханов, завидев Корсака. – Очень рад вас видеть! Надеюсь, вы без труда нашли мой офис? Присаживайтесь. Яша, принеси нам с господином журналистом по чашечке кофе. Или вы предпочитаете водку?
– Спасибо, кофе вполне подойдет, – сказал Глеб.
Глаза у Амирханова были слегка воспаленные, а веки тяжелые и красные, как будто он всю ночь плакал. Лицо слегка одутловатое, под глазами мешки, такие аккуратные и такой правильной формы, словно их специально выписали из какого-нибудь ювелирного магазина и аккуратно приделали к лицу в качестве украшения.
– Надо полагать, вы поговорили с Елизаветой Андреевной? – снова заговорил Амирханов.
Глеб кивнул:
– Да.
– По телефону вы сказали, что она готова к разговору. Но ведь она ясно дала мне понять, что не хочет продавать картину.
– Она уже в этом не уверена. Все будет зависеть от того, какую цену вы предложите.
– Гм… Женское непостоянство. И долго вы ее уговаривали?
– Меньше, чем вы думаете.
Амирханов улыбнулся и кивнул:
– Я же говорил – вы из тех, кто умеет воздействовать на женщин. Могу я поинтересоваться, где сейчас находится картина?
– Зачем вам это?
– Вопрос касается условий хранений. Если они не соблюдены, картина могла сильно пострадать.
– Картина в порядке, – небрежно сказал Глеб. – Назначайте цену.
Амир Амирович чуть склонил голову набок и спокойно произнес:
– Кажется, цену мы уже обсудили. Двести тысяч долларов. По-моему, вполне достойная сумма.
– Сумма достойная, но какая же сделка без торга? – возразил Глеб.
– Что ж, давайте поторгуемся.
– Поторговаться мы успеем, – сказал Глеб. – А для начала я хочу побеседовать с Ольгой.
На смуглом лице Амирханова отобразилось замешательство.