– Что это? – удивленно спросила Шарлотта. – Фиалки?
– Да, мадемуазель. Распорядитесь поставить корзинку на крышку рояля. В прошлый раз я имел неосторожность сказать мсье Козловскому грубость. Теперь я желаю, чтобы мсье Козловский знал, что доставил мне своим пением истинное удовольствие!
– Вы очень странный человек, мсье Брокар, – проговорила Шарлотта. – Но ваша идея мне по душе.
Козловский, который к тому моменту уже успел спеть пару романсов, был тронут неожиданным подарком.
– Цветы? – удивленно переспросил он.
– Да! – радостно кивнула Шарлотта. – Мсье Брокар принес их вам в знак примирения. Не хотите ли отплатить ему той же монетой?
Козловский подозрительно покосился на букет и спросил:
– То есть какой же это монетой?
– Спойте нам, пожалуйста!
– Да-да, Семен Иванович, спойте! – подхватили гости.
– Спойте, дорогой вы наш!
Лицо тенора выглядело слегка растерянным.
– Право, господа, я уже собирался уходить… – промямлил Козловский, однако, взглянув на огорченное лицо Шарлотты, тут же поправился: – Но раз вы меня просите, я останусь и с удовольствием что-нибудь спою.
Как только всеобщее ликование, вызванное этими словами, утихло, Козловский запел. Начал он великолепно, но в середине первого куплета голос его вдруг визгливо взлетел вверх и тут же сорвался на сиплый писк. Прозвучало это так отвратительно, что гости поморщились. Козловский продолжил пение, но голос его вдруг потерял былую звучность и чистоту. Теперь каждый раз, когда он старался взять высокую ноту, голос его срывался и напоминал по тембру козлиное блеяние. И чем дальше, тем хуже. Наконец Козловский замолчал и убрал пальцы с клавиш.
– Господа… – сдавленно произнес он. – Я, кажется, нездоров.
Козловский выглядел жалким и растерянным. Осанка его потеряла значительность, с лица слетел прежний лоск, улыбка стала кислой, а глаза – тусклыми. Все вдруг заметили, что, при внешней худощавости, лицо певца несколько одутловато.
– Прошу прощения, господа, я должен идти!
Козловский выскочил из-за рояля и, наспех раскланявшись, покинул вечер под сочувственные возгласы гостей.
Шарлотта подошла к Брокару и пристально посмотрела ему в глаза. Зрачки ее сузились.
– А вы, оказывается, не только химик, – раздумчиво проговорила она. – Вы, оказывается, колдун?
Генрих вежливо поклонился. Лицо его при этом оставалось совершенно спокойным.
– Я думала, что в вашей душе для меня не осталось загадок. Похоже, я ошибалась.
– Душа человека – бездна, – загадочно ответил Генрих. – Порой мы и сами не знаем, на какие поступки способны.
– Весьма дельное замечание. Вы останетесь на чай?