– А я и говорю, что он ненормальный, – хихикнула Оля, подталкивая подругу к турникету.
– Лялька! – взмолилась Капа напоследок. – Может, поедем на такси? Столько пересадок!
Но вопрос повис в воздухе.
Дома Пирогова приняла решение не возвращаться за «шестеркой», оставшейся у офиса Бессонова. Сама Оля ничего не починит, от ремонта сложных механизмов она далека, как Земля от Солнца. А вот поручить заботу о железном друге можно другу подруги. Он-то как раз разбирается в транспортных заболеваниях. Если не сможет вылечить, то пусть хоть отгонит в автосервис.
– Заглохла? Потом не завелась? – серьезно интересовался симптомами Паша Птицын. – Понятно, сейчас подойду под балкон, свистну, скинь мне ключи. Так где, ты говоришь, осталась стоять «шестерка»?
Паша всегда оказывался под рукой в нужный момент. Он был надежным и крепким, как скала, за ней можно было бы прятаться от жизненных бурь. Жаль, что Капитолина этого не ценила. Она, как мотылек, летела на яркий свет самца, который обжигал ей не только крылышки, но и мозги. И этими запекшимися мозгами она старалась не думать про Пашу Птицына. Он не считался приличным мужчиной, получал недостаточно, жил с мамой и, что ставилось ему в вину, со школьной скамьи любил Капитолину Семенову, основательно вскружившую ему голову.
– Как она?! – крикнул Паша, топчась под балконом.
– Плохо, клинит ее и клинит, – призналась Оля. – Того и гляди развалится от старости. Наверное, у нее уже начался климакс…
– В двадцать шесть лет-то?! – испугался под балконом Паша Птицын.
– Ты чего? – пожала плечами Оля. – Ей не больше десяти!
Тут до нее дошло, что Паша интересовался ее подругой, а не машиной.
– А с Капитолиной все в порядке! И климакса у нее еще нет!
На соседнем балконе пенсионер подавился сигаретой.
Оля постаралась прогнать пессимизм. Сегодня они добились многого! Познакомились ближе с Бессоновым, узнали про его сестру в Сургуте, взяли визитку, теперь ему можно позвонить. Вот только что она скажет? С ее скромностью она ему ничего не сможет сказать. Вот была бы Ольга падшей женщиной, она бы такого наговорила! Так прямо бы и начала: мол, дружок, а не встретиться ли нам? Как зачем? Нужно познакомиться ближе, гораздо ближе…
Она попыталась представить загорелое, мускулистое тело Бессонова, но смогла вообразить только его проницательный взгляд. Как великая скромница сможет сблизиться с мужчиной, пусть и немного знакомым? Как? До такой степени, чтобы он пригласил ее в гости и показал семейный альбом. Оля вздохнула, заранее зная ответ.
Может быть, фотография любимой златозубой сестры из Сургута висит у Бессонова в кабинете? Это должна быть очень большая фотография, такая же большая, как сестра. Значит, нужно прийти к нему в кабинет, посмотреть на фото и определить, сестра или не сестра. Она, Оля, соврет, что хочет устроиться в его бухгалтерию… Надеяться на то, что она соврет, совершенно бесперспективно. Пирогова знала себя: в самый последний момент она не выдержит и признается. Придется действительно устраиваться к нему на работу. Тогда и врать не придется, и она все узнает.