Две полицейские машины отвезли нас в комиссариат; Канадец не хотел оставлять Барана, он отказывался уезжать и отбивался от полицейских.
— Не делай так, мальчик мой, о нем позаботятся… Ну же, пойдем…
Полицейские были хорошими людьми, пытались понять, что произошло, и желали нам только добра. Канадцу удалось сесть в машину с Бараном, завернутым в простыню. Больше я его никогда не видела. Когда мы приехали в участок, нас разделили.
Меня отвели к добродушному комиссару, который хотел узнать, как меня зовут и что я делала в том доме.
— Мишке? Что это такое «Мишке»? Ты что, не знаешь фамилию своих родителей?
— Не знаю.
— И откуда же ты пришла?
— С войны.
— Ладно… слушай, мы поищем какие-нибудь документы в мэрии, но если у тебя нет родителей, то надо будет что-нибудь придумать; ты должна ходить в школу, кто-то должен заботиться о тебе! Ты никого не знаешь?
— Нет.
Тогда он сказал:
— Подожди, я сейчас тебе кое-что принесу.
Комиссар — славный человек, он вернулся с чашкой горячего шоколада и бутербродом.
— Кушай сколько влезет, а я скоро вернусь.
Через некоторое время он пришел и сообщил, что одна женщина хочет взять меня к себе — и все будут очень счастливы, у меня будет семья, я не должна переживать.
— Хорошо, а как же остальные, мы сможем видеться?
— Не сейчас, возможно, как-нибудь потом вы увидитесь. А сейчас мы пойдем к этой женщине, хорошо?
Он подвел меня к машине незнакомой мадам. Хорошо одетая, на каблуках — обеспеченная горожанка.
— Понимаете, — обратилась она к комиссару, — все произошло так быстро, я торопилась, но пока она может поспать на диване, а там посмотрим.
На диване… снова! Я опять буду чужой, как у Вираго.
Должно быть, славный комиссар заметил мой взгляд, но не думаю, что он так быстро отказался только из-за этого. Скорее всего, ему не понравилась сама женщина.
— Знаете, мадам, если у вас пока нет кровати, то у меня на примете есть еще два человека, которые тоже хотят взять девочку; это учительницы, так что за ней будут и присматривать, и воспитывать…
— О, хорошо, если так, то я согласна. Значит, у меня вы сможете пристроить другого ребенка.
Мы вернулись в комиссариат, добрый полицейский объяснил, что меня возьмут к себе «две славные женщины, католички, которые будут меня воспитывать», а сейчас он пойдет сообщит им — и уже сегодня ночью я буду спать в кровати.
Я ждала в его кабинете, в руках у меня был мой мешок, который я не хотела оставлять. Со мной все еще были нож, компас, звезды и маленький зеленый Будда на шее. Единственное, что мне принадлежало.
И тут я увидела дедушку!