Теперь вокруг, будто играя, бегали дети, на самом деле они заметали ветками следы машины, в то время как мужчины раздевали трупы, делили между собой одежду, сапоги и оружие. Они столкнули машину и тела под откос с другой стороны дороги, накидали сверху веток, и на этом все закончилось. Маленькая группа со мной посередине возвращалась туда, откуда пришла, — на поляну.
На следующий день все повторилось. Я была разбита практически бессонной ночью, наполненной кошмарами и желанием убежать. Новый поход всем отрядом, никто не оставался на месте.
На этот раз они пропустили немецкую колонну, они ждали чего-то другого. Это снова была машина, больше, чем вчерашняя, с несколькими офицерами. Мужчины бросили в нее гранаты, все заполыхало. Ужасный запах, черный дым. Женщина потащила меня вместе с другими детьми расчищать дорогу ветками, как вчера. И как вчера, дымящиеся остатки машины исчезли под откосом, их забросали землей и укрыли ветвями. Простая, отработанная техника, в которой участвовали все, в том числе женщины и дети. Меня силой удерживали на протяжении нескольких дней, я не знала, как убежать. С одной стороны, они меня кормили, с другой — пугали своей жестокостью. Я спрашивала себя, куда пойду, если мне удастся улизнуть, ведь, судя по всему, вокруг было полно немцев. В конце концов я так сама ничего и не решила. Однажды утром свист предупредил отряд о грозящей опасности. Они свернули лагерь, унося кто сколько может, и во время отхода не присматривали за мной. Я притворилась, что следую за ними, но направилась в другую сторону, и они не заметили. Я в одиночестве бежала от их жестокости. Я бежала, оставляя смерть позади. Я чувствовала ее, в Польше она была повсюду, в трупах, на дорогах. Я верила, что смогу ее избежать только в одиночку, спрятавшись от живых, потому что живые убивали друг друга.
Не знаю, в какой момент пути я снова столкнулась с живыми мертвецами. Стояла жара, я взбиралась на лесистую возвышенность: посмотреть, что на другой стороне, и сориентироваться. Я не ожидала, что так близко обнаружу оживленную дорогу. Люди с мешками шагали по пыли, шли несколько тележек и солдаты в форме. Я распласталась по земле в кустах, чтобы рассмотреть этот странный парад. Процессия была не слишком длинной — человек пятьдесят, может, больше, я не считала.
Я была достаточно близко, чтобы различить отдельные лица. Там были старики, женщины и дети, плохо одетые, многие двигались с трудом, явно изнуренные. Внезапно я заметила звезды на их одежде. Они носили звезды! Я не поверила своим глазам. С тех пор, как я искала своих родителей, пробираясь на восток, я нигде не видела евреев. Яростный голос отца прозвучал в моей голове: «Не говори о звезде… никогда! Они могут ее…» И голос матери: «Не говори так при Мишке».