Я спрашивала себя: куда шли евреи под присмотром двух-трех немцев? Если их куда-то вели, то я совершенно точно должна была пойти с ними. Там могли быть мои родители. Конечно, я сама себя в этом убедила. Я была уверена, что на востоке есть только одно место, где находятся все евреи, а значит, и мои родители. Так говорили дедушка и два человека в Германии. В конце концов это был мой шанс. Мне всего-то нужно было проскользнуть к людям со звездами и смешаться с другими детьми. Казалось, что это так просто. Я была на вершине небольшого заросшего холма, который спускался к дороге, нужно было всего лишь аккуратно спуститься на попе и спрятаться в канаве рядом с дорогой. Я должна была действовать быстро, чтобы не попасться, как привили мне животные. Они очень медленно приближаются к жертве, а потом решительно бросаются в атаку, потому что не могут позволить себе промахнуться.
Я подождала, пока группа пройдет подальше, внимательно вглядываясь в их лица: быть может, там мои родители? У меня екнуло сердце, когда я заметила женский силуэт с темными волосами, стянутыми в узел под платком… мне показалось, что это моя мама! На самом деле это была не она, но сами люди были первым знаком, который я получила за долгое время. В конце концов, и со мной случилось что-то хорошее.
Я выждала, пока пройдет немецкий солдат, шедший рядом с колонной, практически в самом конце, и быстро присоединилась к ней. Никто не обратил на меня внимания. Несчастные люди шли как стадо, не глядя по сторонам, серые и грязные от пыли. Я походила на них во всем, кроме звезды. Не помню, во что я тогда была одета — возможно, в лохмотья. Во всяком случае, ноги у меня были голые, прикрытые какими-то короткими штанами, сделанными из обрезанных панталон. А в мешке больше не было съестных припасов, ведь уже много дней я не осмеливалась приблизиться к человеческому жилью и была очень голодна. Лишь с вершины того холма я заметила несколько домов вдалеке. Стояла ужасная жара, я была такой же грязной и потной, как и остальные. Но, в отличие от них, меня вела вперед надежда, а не бедствие. Единственное, что меня волновало, — у меня не было звезды, я боялась, что меня спросят, что я тут делаю. Но эти несчастные не обращали на меня внимания; Бог знает, откуда они пришли и сколько времени так бредут. Я не знала ничего о том, что происходит в мире, охваченном войной, о лагерях и гетто. Спустя годы я выяснила, что в тот момент, когда, полная надежд, шла вместе с той маленькой группой евреев, нацисты уже приняли окончательное решение. Нас официально объявили недочеловеками, которых нужно уничтожить или стерилизовать. Узкая пыльная дорога вела в Варшавское гетто… а у меня кружилась голова от счастья. В тот момент я думала: «Я почти у цели». Все правильно: я нашла «Восток», а теперь и евреев, значит, я была совсем близко к родителям. Честно говоря, бывали мгновения, когда я не знала, откуда у меня берутся силы, чтобы двигаться вперед. У меня были только необыкновенное желание найти маму и вера в то, что мои родители живы. И конечно, исключительная физическая выносливость.