Она с удовольствием описала дорогу туда и пейзаж, вызвавший восторг у нее и у Джека.
— А-а, это гора Кинникинник, — определил Тор. Его пальцы играли ее длинными платиновыми локонами. — Индейское название места, где сеяли табак. Там еще сохранились заросли дикого табака.
— Мне больше нравятся ягоды вокруг лагеря, который мы разбили на вершине.
— Вы уже разбили лагерь?
— Со всеми удобствами. Там почти как дома, есть даже горячий душ. — Она потерлась щекой о его щеку. — А почему ты нахмурился?
— Не понимаю… Зачем вы разбили лагерь, если на джипе туда можно доехать за час?
— Я не поеду на джипе — я буду забираться сама. А лагерь разбили на всякий случай, мало ли что… — Кэм осеклась, глядя на Тора. — Что случилось?
— Кинникинник имеет высоту пять тысяч футов!
— Низкая, легкая горка.
— Поезжай лучше на джипе. — От ласкового прикосновения к его груди он немного смягчился. — На эти скалы очень трудно забираться, камни осыпаются из-под ног.
Кэм принялась успокаивать его:
— Я знаю. Поэтому мы с Брэдом Оуэном провели целый день, размечая маршрут и проверяя каждый камень. Я даже сменила кожаные ботинки на индейские мокасины. — Она прижалась лбом к его лбу. — Теперь ты успокоился? — И она нежно, легко поцеловала его в губы. — Я думала, ты уже примирился с моей работой.
Тор провел указательным пальцем по ее щеке, затем по подбородку и остановился на ямочке на правой щеке.
— Я тоже так думал. То есть я примирился. Но не могу отвязаться от мысли: вдруг ты сорвешься со скалы.
— Этого не случится.
— Я этого не переживу.
— Ты несешь ерунду!
— А если я скажу тебе, что люблю тебя, это тоже будет ерунда? Что когда тебя нет со мной, я по-настоящему понимаю ужас одиночества? И что вслед за страхом потерять тебя приходит мысль: мне тогда незачем будет жить?
Слова Тора опьяняли Кэм даже больше, чем его тело.
— Я тоже люблю тебя. И я стала особенно осторожной после встречи с тобой. Я не имею ни малейшего намерения покидать тебя.
— О Кэм! — Тор подхватил ее на руки и закружился по поляне у вертолета. — Когда ты полюбила меня?
Кэм рассмеялась, уловив требовательность в его голосе:
— Вчера в восемь пятьдесят три. Когда ты обнаружил, что находишься в женском туалете. — Она нежно погладила его по щеке. — У тебя было такое ошеломленное лицо!
— А я влюбился в вас гораздо раньше, мисс. Я постоянно думал о вас, вы заслоняли все остальное, я злился на себя за это…
Кэм хихикнула:
— Мужское самолюбие?
— Пусть будет мужское самолюбие. Но и оно оказалось неважным по сравнению с любовью, которую ты пробудила во мне и которая продолжает расти.