— Пятнадцать лет? Это отдельная история — для длинного и обстоятельного разговора.
— Что мы сейчас и имеем. Я принесу еще одну чашку бульона, и ты посвятишь меня в обстоятельства дела.
— Спасибо, не надо бульона!..
Голос Роксаны неожиданно ослаб, и Брэм резко повернулся к ней.
— Тебе нездоровится?
Роксана пожала плечами и судорожно сглотнула.
— Ничего страшного. Просто я чувствую себя неуютно в этом дурацком мокром наряде, совершенно не приспособленном для зимы.
— Тебе надо во что-то переодеться. Пойду посмотрю, может быть, кто-нибудь из секретарш держит на работе сменную одежду.
Брэм вышел, а Роксана тем временем положила его носки на кондиционер и переставила мокрую обувь поближе к теплой струе воздуха. Едва она разогнулась, как начала нестерпимо болеть голова, а в ушах снова послышался неприятный шум. С трудом добравшись до диванчика, Роксана примостила голову на валике и в ожидании Брэма прикрыла глаза.
— Извини, что так долго, зато… Эй, что с тобой? — Брэм подбежал к ней и тыльной стороной ладони потрогал лоб и щеки. — Да у тебя испарина!.. Роксана, отзовись!
Сердце у него бешено колотилось. Что, если у нее внутреннее кровоизлияние? Или, не дай Бог, травма мозга? Или…
— Я просто отдыхаю, — сообщила она, не открывая глаз. — Не беспокойся, со мной все в порядке.
Брэм облегченно выпрямился и полюбовался высоким лбом, мягко очерченными щеками, чуть приоткрытыми губами.
— Какая жалость! — сказал он шутливо. — А я уже собирался снова прибегнуть к искусственному дыханию… Кстати, оно помогает вернуть цвет лица.
— А что, мое лицо нуждается в этом?
— Еще как!
— Тогда добро пожаловать.
Сильные губы овладели ртом Роксаны, и она почувствовала, как тает от блаженства. Руки Брэма, его губы дарили ей ощущение уюта и безопасности, и дело было не в том, что она только что пережила автокатастрофу, а потом чуть не замерзла — дело было в самом Абрахаме Тэйлоре.
Впрочем, что-то, вероятно, все же произошло, что-то, притупившее ее обычную настороженность и высвободившее обычно дремавшие чувства, потому что никогда в нормальных обстоятельствах она не предложила бы мужчине поцеловать ее.
«Вот достойное занятие, которому я готов посвятить каждый день моей жизни!» — мелькнуло в голове у Брэма, пока пальцы его скользили по обнаженным плечам Роксаны, по шелковистой коже ее спины. Глаза Роксаны светились умом, теплотой и чувственностью: качества, которые он скорее угадал, чем увидел в ней два года назад, и вот столкнулся с ними воочию. Женщина эта, несмотря на свой причудливый костюм, не была одной лишь игрой воображения. Наоборот, она была слишком осязаема и слишком реальна, и реальностью своей пугала его. Следовало бы остановиться, прервать поцелуй… Но Брэм не мог.