Особая роль в истории подготовки замысла „Братьев Карамазовых“ принадлежит „Дневнику писателя“ за 1876–1877 гг. Здесь стали для автора предметом предварительного художественного и публицистического анализа различные аспекты „детской“ темы, столь широко и тревожно звучащей в романе (ср.: очерки о детском бале и о посещении детской колонии, рассказ „Мальчик у Христа на елке“ — 1876, январь; анализ дела Кронеберга — 1876, февраль, и родителей Джунковских — 1877, июль — август, гл. 1 и т. д.),[39] проходящие через весь „Дневник“ темы разложения дворянской семьи, экономического упадка и обезлесения России, обнищания русской деревни, роста деревенской буржуазии, темы суда, адвокатуры, русской церкви и сектантства и современного их положения, тема всеобщего „обособления“ как характерной черты нынешнего общества (1877, июль — август, гл. 2), тема католицизма в его взаимоотношениях с Римской империей и современной буржуазной государственностью, с одной стороны, и социалистическими учениями XIX в. — с другой (1877, январь, гл. 1; сентябрь, гл. 1 и др.), наконец, темы Западной Европы и России, ее прошедшего, настоящего и будущего, символическим выражением которых являются три представленных в романе поколения. В рабочих тетрадях Достоевского, содержащих подготовительные материалы к „Дневнику писателя“ за 1876 г., встречаются записи, непосредственно ведущие к „Карамазовым“, — например: „Великий инквизитор и Павел. Великий инквизитор со Христом. В Барселоне поймали черта“ (XVII, 13). На страницах „Дневника“ предвосхищены в беглых зарисовках и некоторые отдельные характеры будущего романа: в этом смысле особенно существенна глава „Приговор“ (октябрь, гл. 1, § IV); приведенное здесь рассуждение „идейного“ самоубийцы содержит, как неоднократно указывалось, зародыш аргументации Ивана Карамазова в богоборческой главе „Бунт“ пятой книги „Братьев Карамазовых“ «Рго и Contra“, a самое заглавие этой книги повторяет более раннее название § II из главы 2 „Дневника“ за март 1877 г.
В письме к X. Д. Алчевской от 9 апреля 1876 г. Достоевский охарактеризовал „Дневник“ как необходимую для подготовки к созданию будущего романа творческую лабораторию. „Готовясь написать один очень большой роман, — писал он, — я <…> задумал погрузиться специально в изучение не действительности собственно, я с нею и без того знаком, а подробностей текущего. Одна из самых важных задач в этом текущем для меня <…> молодое поколение и вместе с тем современная русская семья, которая, я предчувствую это, далеко не такова, как всего еще двадцать лет назад…“ (XXIX, кн. 2, 78).