Узкая улочка распахнулась широкой площадью овальной формы, над которой, уперев в небо две стрелы-крыши, стоял роскошный собор. Из отборного жженого кирпича, с отменной кладкой, с множеством сводов и арок, с широкими разноцветными витражами, это здание было истинным домом Бога. Построенное не более двух десятилетий назад, оно смотрелось торжественно и празднично и, как истинно необходимый для людей дом, казалось, парило над мирскими жилищами, которые обрамляли церковную площадь.
— Пошли, покажу, — обратился Костяшка к застывшему в восторге палачу.
Не решаясь прикоснуться к мужчине в синем, золотарь дважды повторил, и лишь тогда Гудо посмотрел на него.
— Чудесны плоды искусных рук человеческих, — тихо промолвил Гудо.
— На то есть воля Божья. Без нее ни один кирпич не лег бы в кладку.
Костяшка поманил рукой палача за угол собора. Тыльная часть здания была не настолько впечатляющая, как фасад. Тому мешали множество пристроек, сделанных как из дикого камня, так и из дерева. К одной из деревянных пристроек золотарь и привел Гудо.
— Вот! — Костяшка распахнул широкую дверь. — Для церковников и знатных гостей.
Гудо нагнулся и зашел внутрь. Резкий запах не оставлял сомнения в использовании данной пристройки. О том же говорил небольшой деревянный помост с квадратными дырами. Возле каждой дыры лежал пучок соломы.
— А это что? — явно недоумевая, палач показал пальцем на несколько крюков, вбитых в стенку.
— Это, — услужливо улыбнулся золотарь, — для одежд. Отец Вельгус, настоятель собора, вешает здесь свои церковные одежды. Ведь запах человеческого дерьма изгоняет проклятых блох и даже клопов. То же он советует и церковной братии.
— Отец Вельгус… — палач грустно покачал головой.
Сквозь едкий запах отхожего места на палача дохнул холод подземелья Правды.
***
Харчевня на улице Трех Гусей постепенно пустела.
Поспешно опрокинув кружки с пивом в свои дряблые животы, первыми ушли мастера. У них множество наиважнейших дел. Нужно до наступления темноты принять работу подмастерьев и учеников, определить, какова прибыль, и, охая, отсчитать налоги городу и взносы в собственные цеховые союзы. За ними потянулись подмастерья на последнем году выслуги. Эти уже в меньшей степени зависели от придирчивых мастеров и оттого выставляли напоказ свою скорую независимость. Особенно если в харчевне не было их собственных мастеров или старейшин цеха. Да и харчевни они выбирали из тех, что подальше от их мастерских. Забежавшие со случайными мелкими монетками ученики застывали в темных уголках с шипучим пивом и в скором времени покидали харчевню.