— Это невозможно, — прохрипел архивариус. — Он не в архиве, а в спальне покойного епископа.
Гудо немного ослабил хватку и протянул к лицу архивариуса горсть золотых монет.
— Возьми это золото. Распорядись им, как пожелаешь. Подкупи кого нужно или оставь себе. Если вернешься со стражей или без мешка, я убью всех, кто находится в этом доме.
Гудо вывел архивариуса на улицу и подтолкнул его.
— Торопись, у тебя очень мало времени.
Несчастный, едва переставляя ослабевшие ноги, побрел в сторону замка епископа.
— Беги! — грозно рявкнул палач, и архивариус враскачку побежал вверх по улице.
***
Гудо с трудом разлепил веки. Нужно было вставать. Утро уже давно наступило и готово было смениться днем, передав ему свои права.
«Бюргермейстер, скорее всего, вышагивает на ступенях ратуши и во все глаза высматривает меня», — с усмешкой подумал палач. Он поднялся и неторопливо подошел к столу.
Прежде всего он собрал книги и несколько листов пергамента, которые были помечены крестом тамплиеров и еще какими-то непонятными для Гудо символами. Об этих символах мэтр Гальчини никогда не говорил своему ученику. А тот, зная тяжелый нрав учителя, не задавал вопросов, если к этому его не подталкивал главный палач подземелья Правды.
Гудо ранее видел всего лишь две книги из тех пяти, что сейчас находились в его распоряжении и были небрежно разбросаны по столу. Если бы мэтр Гальчини явился из ада, он, скорее всего, жестоко покарал бы нового владельца черного кожаного мешка. Но суровый наставник уже никогда не восстанет из праха, так что Гудо может распоряжаться его наследием как ему заблагорассудится.
Ведь даже бюргермейстер не знает, что в этом черном мешке.
…Когда палач наконец-то зашел в конюшню постоялого двора в Мюнстере, он увидел Венцеля Марцела, который, несмотря на зимний день, обливался потом.
— Это то, за что я выложил кучу золота и серебра? — с сомнением в голосе спросил бюргермейстер.
Гудо лишь молча кивнул ему.
— И это позволит за неделю, а не за несколько месяцев построить машину?
Гудо опять кивнул и легко вскочил на лошадь…
Да, именно одна из книг очень была нужна палачу, чтобы в точности нарисовать схему машины, а также отдельные детали к ней.
Это была странная книга. Кроме многих полезностей, пригодных для облегчения человеческого труда, на ее страницах были начертаны совершенно непонятные схемы и рисунки.
Гальчини много времени и сил отдал тому, чтобы его взрослеющий ученик смог понять, а затем оценить чудесный дар человечеству, что хранили листы этой книги. И дар этот, несомненно, был Божьим. Ибо только Господь может вселить в головы людишек столь мудреные и сложные механизмы и машины.