А кому могла понравиться плоть, густо покрытая бодро шевелящимися маленькими белыми червями? Однако сейчас он не только видел их, но и чувствовал их сосущие рты и слизь, остающуюся после их судорожных движений.
— О Господи! — невольно вскрикнул мужчина и крепко сжал веки.
Но не этого ли он хотел и желал? Хотя чувствовать — это одно, и совсем другое — видеть и содрогаться. А то мелкое и противное, что жило и питалось им с прошлой ночи, было его желанием и верой в учение мэтра Гальчини.
Нужно было радоваться, что память его не подвела. Не подвела и вера во всемогущее знание мудрого наставника.
Вот только ощущение… Ощущение того, как в твоем собственном мясе и собственной коже ползают и питаются мерзкие белые черви… Спасительные черви, пожирающие мертвую плоть и никогда ни прикасающиеся к живой.
Мужчина, не отрываясь от котелка, выпил половину приготовленного по рецепту мэтра Гальчини снадобья и с некоторым опозданием, но с непомерным чувством счастья ощутил, как его тело погружается в темноту сна.
И все же ему хватило времени и сил прикрыть разжиревших червей краем плаща.
***
Он проснулся еще затемно. Незапертая дверь скрипуче раскачивалась. Время от времени, подчиняясь порыву ветра, она стучала о косяк костылем калеки. Стены, балки, мебель едва угадывались в сплошной мрачной темноте.
Мужчина попробовал пошевелить пальцами изуродованной руки. Пальцы дрожали и едва двигались. И каждое движение отдавалось болью и тревогой в душе. Он закрыл глаза, желая продлить сон или хотя бы окунуться во что-то приятное и полезное.
Но он уже вполне выспался. Долгие годы ему не удавалось спать более четырех часов подряд. Тело настолько привыкло к этому, что долгий сон, который случился этой ночью, казался более наказанием, чем приятным отдыхом. Мышцы обмякли, в голове глухой барабанной дробью отдавался стук сердца.
Уже скоро начнет светать. Тогда он разведет огонь. Вскипятит воду. Будет пить травяной отвар. Потом займется полезным и нужным — наконец внимательно рассмотрит то, что унес из подземелья Правды, и все старательно разложит, определив для каждого предмета его место в этом тесноватом жилище. Наверняка ему не удастся создать такой порядок вещей, которым так гордился мэтр Гальчини, но все же и он постарается разложить наследие старого палача в удобном для применения виде.
Очень жаль, что пришлось сжечь полки. На них могли бы удобно разместиться баночки с мазями, бутылочки с растворами, горшочки с минералами, мешочки с травами. А в бревенчатые стены можно загнать несколько гвоздей и натянуть веревки. Вот и готово место для инструментов, мелких механизмов и всего, что можно подвесить. Что касается книг, атласов и пергаментных свитков, то он уже в первый день спрятал их в сундук. Но перед этим новый хозяин вытащил из сундука то немногое, что осталось от умершего палача, дабы убедиться в его целости и недоступности для крыс и мышей.