Шарли осторожно переворачивала страницы.
— Она была права. Почему ты перестал рисовать?
— Полагаю, я перерос это. Когда был в армии, сослуживцы то и дело просили меня нарисовать то лошадь, то портрет, но свободного времени было не много.
— Дай мне взглянуть на остальные.
Он подал ей второй альбом. Страницы по большей части оказались пустые, а часть листов была вырвана.
— Что случилось с рисунками?
Бэй сглотнул ком в горле. Он надеялся, она не заметит.
— Видишь ли, это были рисунки с медового месяца. После того как медовый месяц и мой брак закончились, казалось неправильным хранить их.
— Ох, Бэй. — Она положила ладонь ему на рукав. — Прости. Как все это ужасно.
— Но сейчас я начинаю думать, что счастливо отделался. — Бэй посмотрел на Шарли. Волосы ее были уложены слишком аккуратно. Скоро он это исправит.
— Леди Уитли, возможно, не повредилась бы умом, если б все эти годы была леди Байяр.
— Ты очень добра и великодушна, Шарли. — Он наклонился, чтобы коснуться ее губ.
— Едва ли, — пробормотала Шарлотта. Она ответила на его поцелуй, безыскусно углубив его. Если так будет продолжаться, то Бэй бросит бумагу в огонь и уложит Шарли на оттоманку. Она пробуждает его страсть, как не удавалось еще ни одной женщине после Анны.
Он мягко отстранился.
— Позже, любовь моя. Давай-ка я расшевелю угли. Не хочу, чтоб ты подхватила простуду.
— Ты серьезно насчет наброска? Но почему бы тебе не нарисовать меня в одежде?
— Какой же в этом интерес? Кроме того, это платье явно не стоит увековечивания.
— У меня нет ничего лучшего. Да мне и не надо ничего лучшего.
— Какая жалость, что твоя сестра умыкнула всю одежду, но, по крайней мере, у нас есть это. — Он вытащил из кармана рубиновое ожерелье. Она схватила его.
— Я же его спрятала! Как ты нашел?
— Милая, от меня ничто и никто не скроется. Нашел ведь я тебя в Малом Укропе, не так ли?
— Ты рылся в моих вещах! — Ее рот упрямо сжался. «Интересно, — подумал Бэй, — что еще она прячет от него?».
— Всего лишь в стопке носовых платков и в парочке чулок. Больше не буду, обещаю. Все твои секреты в безопасности, стой спокойно. — Он стал расстегивать крючки, развязывать шнуровку, вытаскивать шпильки. Щеки ее пылали, соски сморщились и потемнели. Забрав рубиновое ожерелье из ее вялой руки, Бэй застегнул его вокруг шеи. Центральный камень лег прямо в ложбинку между грудей. Бэй отступил назад. — Идеально!
— Едва ли…
— Ох, не возражай мне, все равно не переубедишь. — Он по-другому расставил мебель, подтянув оттоманку поближе к окнам. Выбрал удобный стул для себя и сорвал штору.