Грейс Байяр относилась к тому редкому типу женщин, которые равнодушны к драгоценностям. Поэтому он никогда не видел этого ожерелья на бабушке. Бэй похоронил ее с простой золотой цепочкой на шее, которую восемьдесят лет назад подарил ей дедушка. Их брак не был особо счастливым. Бабушка выходила замуж очень молодой, практически ребенком, по моде того времени. Муж Грейс был намного старше ее и оказался к тому же человеком весьма амбициозным. Большую часть их супружества он проводил за пределами Англии: как результат, в семье появился только один ребенок, отец Бэя.
Однажды бабушка рассказала ему, что дедушка подарил ей рубиновое ожерелье, чтобы загладить свою вину. Судя по всему, супруг провинился изрядно. Размеры рубинов и бриллиантов поражали воображение. Не говоря уже о стоимости украшения. Это ожерелье было достойно принцессы. Нет, черт побери, даже королевы. Бэй надеялся, что не совершил ошибку, одолжив на время такое украшение молодой любовнице. Он собирался утром обсудить этот вопрос с Деб со всем тактом и осторожностью, на которые был способен.
Забравшись в постель, Бэй обнаружил на Деборе милую, девичью ночную рубашку, которую стянул с нее в ту же секунду. Деб удовлетворенно вздохнула и крепко обняла его. Прекрасные волосы были заплетены в две девичьи косички — она явно не ждала Бэя этой ночью. Скромность Деборы приятно удивила сэра Майкла. Впрочем, так же, как и ее жадные, горячие поцелуи. От девушки пахло ванилью и вином. Этот аромат кружил голову и навевал воспоминания о жарком лете в Испании. Деб ухватила Бэя и уверенно направила к своему лону, куда он без лишних раздумий и погрузился. И если в этот момент она казалась ему юной школьницей, себя он почувствовал настоящим зеленым юнцом, который, сгорая от страсти, сразу же достиг пика. Но Бэй успокоил себя тем, что утром он уделит больше времени ее нуждам: Бэй слыл внимательным любовником. Кстати, это была одна из причин, по которой Дебора согласилась стать его любовницей. Даже жена Бэя никогда не жаловалась на него, пока они были женаты.
Ночь, проведенная в объятиях Деборы, показалась Бэю восхитительной. И поэтому, когда первые лучи восходящего солнца начали пробиваться сквозь тяжелые портьеры, он вновь приник к пышной груди Деб. Куртизанка застонала, и Бэй не услышал в ее голосе протеста. При слабом утреннем свете Бэй с удивлением отметил, что Деб оказалась не такой молодой, какой выглядела еще шесть недель назад. В иссиня-черных локонах, разметавшихся по подушке, серебрилась пара седых нитей. Наверняка Дебора подкрашивала волосы и, естественно, привела бы себя в порядок, если бы заранее знала о его приезде.