Посетители — моряки, разноязыкие туристы. Много англичан. У них модно гулять в Латвии последний мальчишник. Дешёвый алкоголь, девчонки симпатичные, никакой залётной родни со стороны невесты. Англичане даже создали сайт и заключают пари, кто первым нагадит на местный Памятник Свободы. В центре города стоит такая каменная тётка, нежно-салатового цвета. За то, что в руках её три звезды, всю композицию прозвали Женой Полковника. Ещё зовут Милдой, по имени некой крестьянки, совратившей скульптора на этот шедевр. Впечатлённый нечаянной встречей в тёмных сенях, он и взялся создавать свою зелёную нетленку. Вокруг памятника ходит полицейский патруль, гоняет писающих мальчиков. Но основание стеллы такое большое, что можно успеть нагадить и сбежать. Главное, рассчитать скорость бега сторожей. Если полицейские поймают, уж конечно, скрутят руки, отведут в каталажку. Потом вышлют на Родину бланк с обтекаемым обоснованием — «Оскорбил действием национальный символ». Приложат квитанцию и фото. Полицейские документы англичане подклеивают потом в свадебный альбом, на память. Обходится такой сувенир в две тысячи фунтов.
В обычный вечер Ева выходит к шесту пять-шесть раз. Иногда присаживается за столик. И отвергает с десяток предложений выйти замуж. Собственно, это всё, что я о ней знаю. Для психоаналитика она ужасный клиент. Скрытный.
Она танцевала, я сердился и пыхтел. Испытания моих нервов закончились странным образом. Однажды в зал вошёл красивый такой лось с двумя телохранителями. Чернявый, глаза горят, вылитый Бандерас. Через весь бар продефилировал к двери, за которой между танцами прятались девочки. Как к себе в чулан. Местный охранник встал на пути, но Бандерас буркнул что-то, страж потупился и пропустил. Через минуту красивый гость вышел. Недовольный. Опять через зал, и хлопнул дверью. Янычары выскочили следом. Ева внезапно возникла за моей спиной, уже одетая в гражданское. Форменные трусы с сапфирами она держала в руке. Даже сумочку взять не успела.
— Ничего не спрашивай, просто иди за мной.
И потащила в какую-то темень. Мы бежали через кухню, через узкий двор, между полных снегом мусорников. Я спрашивал, что это за наркобарон колумбийский. Грозился поговорить с ним, если что. Ева в ответ смеялась — неважно. Дурак один. Назвала меня ночным кошмаром колумбийской мафии и поцеловала. В бар мы больше не ходили.
Увлечение сексом сменилось серьёзными, взвешенными отношениями. Мы украли пять творожных сырков в гастрономе, делали из колготок абажуры, прыгали по морскому льду, сквозь дыру в заборе посетили маяк и убежали от пограничников. Потом дулись в преферанс. Я проиграл стриптиз. Отрабатывать поехали на дискотеку в каких-то заводских кварталах. Помню только, выпил текилы и бодро начал. Наутро болела спина. Я предположил, это из-за драки с охраной. Но Ева сказала, я ночью упал с кровати. Она трезво мыслит, я полностью доверяю её суждениям. Ещё мы тихо ходили под ручку, будто женатики. Но это уже просто дурачились.