Она нарочито медленно отложила в сторону то, что привезла ему, и взяла ключи от машины. Он не проронил ни слова.
Не зная, что ему сказать, она произнесла только:
— До свидания. Не провожай меня, не надо, не беспокойся.
Он ответил тихо, с болью (она никогда не слышала, чтобы он говорил с такой интонацией):
— Прости.
Анна кинула ключи на столик, подошла к нему и обняла:
— Пожалуйста, не говори мне: «Уходи».
— Прости, у меня ведь только ты, больше нет никого.
— Тогда прекрати чепуху молоть. Никогда, никогда такого не говори. Мне очень больно, и я ничего не понимаю. Я тебя очень люблю.
В ответ он сказал еле слышно, но сказал:
— Я тебя люблю, Анна.
Они коснулись друг друга губами. Никаких страстных объятий, просто тихий нежный поцелуй. Он погладил ее по лицу:
— Я жду тебя весь день, жду, а потом веду себя как последний мерзавец.
— А я весь день жду не дождусь, когда к тебе приеду, — сказала Анна и подвинула стул, чтобы сесть рядом с ним и взять его за руку.
Он до боли сильно сжал ее ладонь, но она не обратила на это никакого внимания.
Вообще-то, Анне уже пора было ехать, но не хотелось нарушать тот удивительный покой, который в первый раз установился между ними. Когда он целовал ее на прощание, то шепнул на ухо, что будет считать часы до следующей встречи. В глазах у него вновь появились слезы, от этого просто разрывалось сердце.
Ленгтон махал ей рукой, пока она шла через парковку. Он уехал на своей коляске только тогда, когда она села в машину. Прошло немного времени, и она расплакалась. Никогда еще он не был таким беззащитным, таким зависимым от всех и никогда так не боялся будущего. По дороге домой ее раздирали противоречивые чувства. Анна отдавала себе отчет в том, что пока не представляет, как будет управляться с ним, когда он вернется домой. Если Ленгтон так и останется в теперешнем беспомощном состоянии, то вернуться на работу он не сможет. Анна знала, что ее любовь должна быть очень сильной, чтобы можно было жить с ним, даже если он до конца своих дней будет инвалидом.
Приехав домой, Анна все никак не могла успокоиться. Она сделала себе горячего шоколада, села с чашкой в постели и начала вспоминать родителей. Изабелла Тревис во многом была совершенным ребенком. В молодости, обучаясь в колледже искусств, она стала жертвой насилия. Отец Анны, Джек, расследуя это дело, сделался ее покровителем, а потом и мужем. Детство Анны было по-настоящему счастливым и безмятежным, родители ни словом не обмолвились о той травме, и она узнала правду только тогда, когда оба умерли. Сможет ли она принять Ленгтона и любить его, несмотря ни на что, как отец любил маму?